Турклуб им. Смирнова   |   Weekly - все выпуски   |   Напишите нам

Выпуск 43.  Восхождение на г.Аконкагуа (6962м) в январе-феврале 2000 г.
                                         (Дневник с элементами отчета)

Группа:   Ян Рыбак  -  организатор  экспедиции; завхоз; фотограф. email -  yan_r@galil-eng.co.il
               Костя Вовси  -  спец. снаряжение; видеооператор
               Игорь Георгица - примусник
               Леня Стрелко - примусник
               Наташа Эшколь - медик
               Лева Семандуев - фотограф
               Володя Файтельсон (в не слишком узких кругах - Комиссар). - ремнаборщик
                Все из Израиля.

Гора:  Аконкагуа (6962м) - самая высокая гора Ю.Америки, Западного Полушария, Южного Полушария
             и  ,наконец, вообще самая высокая гора за пределами Азии. На выбор - кому что нравится.
             Обладательница одного из скучнейших в мире нормальных маршрутов и одновременно -
             грандиозной 3-х километровой Южной Стены, на которой пробовали свои силы лучшие
             альпинисты мира. Гора расположена на 32 ю.ш.,на территории Аргентины, недалеко от
             границы с Чили. Климат в этом р-не засушливый, наверное похоже на Мексику (где я не был). Под
             Горой есть три постоянных базовых лагеря:
                 1.  Plaza de Mulas 4300m - отправная точка нормального маршрута.
                 2.  Plaza Argentina 4200m - начало Польского маршрута.
                 3.  Plaza Francia 4200m - маршруты Южной Стены.
             Подробную информацию о горе можно найти на ее официальном сайте, а также в книге
             "Aconcagua: a climbing guide" by R.J.Secor.
             Для восхождения на гору необходимо получить разрешение в Direccion de Naturales Renovables в
             аргентинском городе Мендоза. Разрешение может получить всякий, имеющий альпинистскую
             страховку, но явиться за ним нужно лично и ,таким образом, вы обязаны посетить Мендозу даже
             если прилетели в Сантьяго (см. карту Ю.Америки). Разрешение стоит 120$ в пик сезона
             (15 дек. - 15 фев.) и 80$ в остальное время. Офис находится в парке Сан Мартин, в глубине парка,
             метров 100 от входа и открыт в рабочие дни с 08.00 до 19.00, а в субботу и воскр. с 08.00 до 12.00.
            Адрес офиса: Av. Los Platanos s/n Parque General San Martin, Mendoza.
            Tel./Fax. (++54)(0261)425-2090/425-7065   e-mail: aconcagua@medoza.gov.ar

Маршрут:   Планировалось прохождение Польского маршрута, который имеет два основных варианта:
                  1. Polish Glacier Route. От Базового Лагеря (далее БЛ) простой переход к Лагерю-1 (Л1) по
                      моренам. Л1 находится на высоте 5000м. Затем, столь же простой (технически, а не физически)
                      подъем к подножию Польского Ледника, где , на высоте 5950м , расположен Лагерь-2 (Л2).
                      Техническая часть маршрута начинается здесь. Ледник надо проходить, придерживаясь
                      левой его стороны. Нижняя его часть обычно покрыта penitentes - "кающимися льдами" и
                      может быть труднопроходима. Большинство групп ставит Лагерь-3 возле Piedra Bandera
                      (Камень - флаг), характерной полосатой скалы на левой кромке ледника на высоте 6400м.
                      От Piedra Bandera маршрут продолжает следовать левой кромке ледника до East Ridge
                      и оттуда - по гребню до вершины. Крутизна ледника 25-35 градусов, и до 40 в р-не
                     The Bottleneck выше Piedra Bandera.
                  2. Polish Glacier Direct. От Л2 пересечь Польский Ледник и далее - прямо вверх, следуя правой
                      кромке ледника до East Ridge. Этот вариант короче, но и круче - до 50 градусов и в верхней
                      части пересечен бергшрундом. На 6100м есть места для лагеря, но большинство проходит этот
                      маршрут от Л2 за один о-о-очень тяжелый день.
                  Это - для общей эрудиции. Реально же на вершину поднялись только двое, Костя и Игорь, и не по
                  Польскому маршруту, а по гораздо более простому - Falco de los Polacos , который представляет
                  собой переход траверсом от все того же Л2 под вершинную часть нормального маршрута.
                  Траверс пересекает нижнюю часть Польского Ледника и далее монотонно поднимается к
                  Northwest Ridge, по которому проходит нормальный маршрут. По дороге нужно пересечь два
                  небольших ледничка. Перед самой вершиной находится изюминка нормального маршрута -
                  знаменитая Каналета - 400 метровый (по перепаду высот) кулуар, заполненный мелкой сыпухой
                  крутизной 30-35 градусов. Часто бывает покрыт льдом и снегом. Единственная часть
                  нормального маршрута, требующая кошек и ,иногда, ледоруба. На всех вариантах нормального
                  маршрута, включая наш, ваши единственные противники на горе - холод и гипоксия. Мало нам
                  не показалось...

Дневник:

14.01.2000 7 утра, аэропорт Бен Гурион. Торжественность момента изрядно подпорчена судорожными
попытками замаскировать перевес багажа в 5-10 кг у всех участников. Наконец, после долгих колебаний,
мешки с сухарями остаются на Земле Обетованной. Обойдемся. Не в тюрьму же летим, в самом деле.
Дальше все, как обычно - рев турбин и недоуменный восторг: Я?! В Южную Америку?! Со свинным рылом ...?! Ну и тому подобное. Первая остановка - Франкфурт на Майне. У нас всего два часа на прогулку по центру города, но уже через час я об этом не жалею. Народ гуляет приятный, но сам город
довольно безликий, да и погода промозглая. Хоть бы снег на улицах лежал (заветная мечта израильтянина), так нет  же, не дождешься. Ну ладно, летим дальше. Сели на дозаправку в Мадриде и снова в полет - океан пересекаем. Далеко, черт побери.

15.01.2000 Подлетаем к Сан Пауло на очередную дозаправку. Издалека это выглядело очень красиво - огромный город, окруженный лесистыми горами, но , когда снизились, видно,что кварталы застроены сплошными трущобами. Погуляли по аэропорту, привыкая к мысли, что мы таки да попали в Южную Америку. Аэропорт не обременен кондиционерами, так что в залах жарко и влажно. Все, как положено.
Следующий и последний перелет - в Сантьяго. На подлете пересекаем Анды. Где-то прямо под нами Аконкагуа, но достоверно опознать ее не можем. Жадно всматриваемся в незнакомые горы. Огромные коричнево-серые валы. Пустынно, мало снега. Горная цепь обрывается и самолет начинает торопливо снижаться, мы подлетаем к Сантьяго. Еще в Израиле мы узнали, что ввоз продуктов в Чили запрещен, но это никак не отразилось на наших планах - около половины (по весу) необходимых нам продуктов
мы везли с собой. Только такие простые вещи, как сыр, колбаса, сухофрукты и т.п. решено было купить на месте. Последний месяц я провел тщательно взвешивая и перепаковывая нашу раскладку и теперь воображение рисовало мне смуглых чилийских таможенников, вспарывающих своими мачете все эти сотни пакетиков и пластиковых баночек, которыми были набиты наши рюкзаки. Нас не потрошили, но провозить продукты действительно запрещено. В аэропорту взяли такси и поехали на южный
автовокзал, откуда, как я знал, уходят автобусы на Мендозу. Там первым делом поселились в гостиницу. Три комнаты на 7 человек стоили нам по 7$ с носа. И в Сантьяго и в Мендозе дешевые гостиницы с общими удобствами называются residencia и стоят 7-10$ с человека в 2-3 местных комнатах. Наша называлась без всяких изысков, просто Residencia (т.е. гостиница по имени "Гостиница"). В душе была и горячая, и холодная вода, но смешиваться они не хотели и подавались поочередно. По закону жанра, как раз, когда я стоял полностью в мыльной пене, горячая вода исчезла вовсе и домывался я уже в абсолютно ледяной, с предгорий Анд, воде. О.К. - тренировка перед походом...
После вселения мы пошли на вокзал, покупать билет в Мендозу. Долго спорили по двум коренным вопросам - когда и на чем ехать. Можно ехать ночью, экономя дневное время, либо утром, глазея по сторонам на незнакомые пейзажи. В итоге мы решили ехать утром, и даже противники этого решения потом согласились, что оно было верным. Дорога пересекает Анды, поднимаясь до высоты 3500м, проходит через чилийские и аргентинские поселки, и жаль упускать такую экскурсию. Ехать можно либо
рейсовым автобусом (16-20$), либо рейсовым микроавтобусом (20$) ,и то и другое не раньше 8 утра, либо индивидуальным микроавтобусом (30$) в любое время. Цены на индивидуальный микроавтобус даны для группы в 7 человек и зависят от его загрузки.
Купив билеты на автобус на 8.30 утра (16$ с носа), мы сели в метро (оно там есть и довольно приличное) и поехали гулять в центр города. Город понравился - большой южный город, улицы засажены платанами. Есть в нем что-то южно-украинское. Народ - сплошь метисы. Смуглые, иногда почти индейские, лица. Кажется, что люди тут  открытые и приветливые. Огромное количество целующихся и почти что занимающихся любовью парочек во всех сколько-нибудь подходящих для этого местах.
Юг, платаны, гормоны... Красота! Правда, нашей Наташе не понравились местные женщины, но какой же женщине понравятся другие женщины, если они нравятся сопровождающим ее мужчинам?! Что заметно, так это множество полицейских на улицах - наследие Пиночета. Видели мы и дворец Palacio la Monedo, в котором погиб под бомбежкой Сальвадор Альенде. Но на стадион нас не замели, даже когда наш Комиссар выкупался в городском фонтане прямо при всем честном народе.
На местном Арбате - площади Plaza de Armas - полно гуляющих, художники рисуют, фокусники фокусничают, а танцоры танцуют чилийские народные танцы. Очень приятное место. Там же - аллея скульптур, очень здоровских. Не женщины с веслом.
К слову - ни здесь, ни в Аргентине никто и нигде не понимает по английски. Ни в кассах, ни в гостиницах,
не говоря уже о простых гражданах. Говорите с ними по русски. Вам так легче, а им все равно...
И еще - и в Сантьяго, и в Аргентине, абсолютно везде, принимают к оплате американские доллары и это жутко удобно.

16.01.2000
Переезд в Мендозу отнял 8 часов, но был приятным во всех отношениях. Автобус очень удобный, с туалетом на борту. В дороге нас даже подкормили какими-то чипсами с питьем. Пересечение границы заняло часа полтора и сопровождалось высадкой всех пасажиров из автобуса, проверкой документов и выборочным шмоном. Как мы заметили, подозрение у них вызывают чемоданы, а не рюкзаки, и это хорошо, поскольку провоз продуктов запрещен и здесь тоже. Таможня расположена на высокогорном
перевале и выглядит, как огромный ангар. Предгорья с чилийской стороны пустынны и покрыты щетиной
кактусов. Экзотично, но пустынями (хоть и без кактусов) мы сыты по горло. В Израиле живем. Выше стало
живее - речки, рощицы, поселки (чуть не сказал - аулы). Похоже на горы Средней Азии, по словам тех, кто там был.  С аргентинской стороны и вовсе похоже на наш Негев (правда с речками) - вокруг цветные горы, каньоны, и исчезли кактусы. Вскоре после пересечения границы, проехали перевал с которого открывается вид на Южную Стену Аконкагуа. Все поприлипали к окнам - зрелище впечатляющее.
В Мендозу прибыли в 16.30 и тут же, пробежавшись по 4-5 "резиденциям" ,которых возле вокзала, как грибов после дождя, выбрали Residencia Betti, как самую дешевую. 7$ с человека за два ужасно душных номера. Хозяйка оказалась противной, занудной бабкой, которую мы прозвали тетей Беттей по названию ее ночлежки. Она долго проверяла наши документы, чуть ли не на просвет, и читала нам какую то длинную мораль,укоризненно качая головой. Мы не поняли ни слова, но Наташа приняла все на свой счет и даже где-то обидилась. В конце-концов нам все это надоело, и в дальнейшем мы обращали внимания на тетю Беттю не больше, чем на назойливую муху. На следующий день мы расстались с ней с облегчением, которое показалось мне взаимным.
Следующей нашей задачей было связаться с нашими аутфиттерами - фирмой Daniel Alessio Expediciones.
За месяц до поездки я разослал мейлы всем зарегистрированным аутфиттерам, работающим на Аконкагуа
и получил от них расценки. Алессио оказался значительно дешевле всех и, забегая вперед, могу сказать,
что у него хорошая команда, отличный сервис, и сам он приятный мужик и классный альпинист.
Мы договорились с ними о следующих услугах:
1. доставка группы из Мендозы в кемпинг возле Пунта дель Инка на микроавтобусе. Стоит 140$ и имеет смысл для большой группы, если она хочет сэкономить время. Билет на автобус стоит порядка 10$, но он отправляется только дважды в день - в 6 и в 10 утра. И уж конечно он не заберет вас от гостиницы и не остановится прямо у кемпинга (а когда у вас по 40 кг на брата, из которых половина - в неудобных баулах, вам это не покажется лишней услугой).
2. доставка нашего снаряжа на мулах в БЛ. Цена у всех аутфиттеров зависит от количества мулов и кратна
 30-ти либо 60-ти кг багажа. Один мул способен тащить два баула по 30 кг. Естественно, цена зависит и от
того, в какой БЛ идет заброска, и Plaza Argentina всегда дороже чем Plaza de Mulas. Мы попали в вилку
 120-180 кг, что обошлось нам в 350$. Пеший переход до Plaza Argentina занимает 3 дня, и все это время мулы идут хоть и не вместе с нами, но поджидая нас на ночевках и помогая переправится через реку.
Это общепринятая практика на данном маршруте. К Plaza de Mulas подход двухдневный, нет переправ вброд, и мулы шпарят прямо в БЛ, не обращая внимания на своих клиентов. В любом случае, услуга влючает подвозку группы от Пунта дель Инка к началу тропы.
Но, вернемся в Мендозу. Наташа, как самая англоязычная в группе, взяла телефонные переговоры на себя и, не только дозвонилась, но и сумела договориться о встрече на завтрашний день. Это было совсем не просто, учитывая, что Наташа и Мария Марта Кортес (классное имя, правда?) говорили на двух, почти не пересекающихся, версиях английского языка.
Теперь нам предстояло оформить разрешение на восхождение. Дело было в воскресенье, но во всех источниках, включая вышеупомянутую книгу Секора, писалось, что офис работает до 8 вечера все дни недели. Увы, с этого года это уже не так, в чем мы сами убедились, найдя злосчастную контору после долгих поисков. Это было крайне обидно, поскольку мы потратили впустую время на поиски, а нам еще предстояло докупить и перепаковать гору продуктов и раздобыть бензин. Микроавтобус же будет нас ждать завтра в час дня. Решив, что лучше остаться без пропитания в будущем, чем помереть от голода уже сегодня, мы отложили поход в супермаркет и расположились в летнем ресторанчике под платанами.
Мендоза - один из самых приятных городов, что я видел. Вся центральная его часть - сплошная череда уютных, разноцветных ресторанчиков под открытым небом. Много парков, скверов и фонтанов. По вечерам в лотках в парке продают поделки местных умельцев. Сами изделия, на мой вкус, не бог весть что, но атмосфера приятная, и люди гуляют вполне европейского вида. Про свои "высококультурные" запросы, если они у вас есть, можете тут забыть - удовлетворены они не будут. После горы я, с Левой и в одиночку, облазил все городские музеи и очень об этом сожалею. Убогость их трудно передать. Для музеев есть Париж и Лондон, а здесь - праздник жизни. Расслабьтесь, гуляйте от одного ресторанчика к другому, слушайте музыку уличных музыкантов и провожайте взглядом смуглых креолок. И пейте, пейте пиво, пенистую местную "servesa" , добавили бы Костя,Игорь и Леня.
Огромные свинные сендвичи , сопровожденные неоднократно затем повторенным пивом, привратили этот вечер в праздничный.
В супермаркет мы попали за 20 минут до закрытия, и рейд наш был стремителен и опустошающ.
Мы разделились по двое и пронеслись по суперу, сметая с его полок с трудом опознаваемые израильским глазом продукты.
К сведению собирающихся на Аконкагуа: супер этот называется "Метро" и находится прямо на автовокзале. Нет в нем только сухофруктов и практически нет мясных консервов. В любом случае, советую начинать покупки с прекрасного центрального рынка, где есть и сухофрукты, и все остальное.
К сожалению, мы обнаружили его лишь, когда вернулись в Мендозу после горы. Находится он в центре города, на пересечении улиц av. las Heras и Patricias Mendosinas и называется Mercado Central.
Вернувшись в логово тети Бети, мы до двух часов ночи занимались перепаковкой купленных продуктов, а также подготовкой баулов со снаряжением и продуктами к отправке мулами в БЛ. Продукты должны быть
упакованы как можно тщательнее и прочнее, поскольку мулы относятся к своей поклаже крайне легкомысленно. Все, что может быть рассыпано или разлито, уверяю вас, будет рассыпано и разлито.
Параллельно с упаковкой, Костя, Леня, Игорь и Володя вели нескончаемые подсчеты необходимого (!!!) им на восхождении спиртного. Речь,есстественно, не идет о медицинском спирте, который у нас был. Вообще-то я знал об их очень трепетном отношении к алкоголю, но даже не предпологал, что они собираются взять его на весь маршрут. Это был наш первый совместный горный поход (несколько однодневных вылазок, непосредственно перед горой - не в счет) и разница в стилях и подходах ко многим вещам, к сожалению, оказалась куда значительнее, чем я предпологал. В горных походах я был с Наташей, Левой и Володей. Леня, Игорь и Костя много ходили вместе и были схоженны между собой. К тому же Костя - КМС по альпинизму, единственный в группе человек, бывший на вершине 7000-ка (и притом серьезного - Хан Тенгри) и поэтому его авторитет в группе был очень высок. В большинстве спорных вопросов у нас хватило терпимости найти компромиссные решения, даже при том, что каждый остался при своем мнении. Говорю это только для того, чтобы "расставить точки над и" и больше к этому не возвращаться. Сказанное вполне обьясняет ситуации, которые могут показаться странными, читающему этот отчет (или дневник, если угодно).
Уф-ф-ф... В два часа ночи этот бесконечный день закончился.

17.01.2000
К открытию офиса, мы были уже на посту у его дверей. На этот раз все прошло без неприятных неожиданностей и, спустя отсилы час, мы стали счастливыми обладателями permitta на восхождение.
Контора, надо отдать ей должное, работает, как хорошо налаженный механизм: заполняешь бланки, отдаешь свои кровные 120$ и, спустя 20 минут, тебе выносят твой permitt, приложив к нему,в утешение, брошюрку со схемой подходов к горе и с разного рода советами и предостережениями.
Итак - главное позади, и мы побрели через весь город, заходя во все встречные и поперечные магазины в поисках недостающих продуктов и бензина. Бензин, как выяснилось, продается здесь в магазинах спецснаряжа нарозлив. Обычно у них есть для этого простые пластиковые бутылки (2-х литровые, из-под колы), но иметь с собой свою тару не помешает. Бензин, кстати, высококачественный, и наши примусники, Игорь и Леня, очень его нахваливали. Стоил он 1.5$ за литр в магазине Orviz и 2$ в другом магазине. Мы купили 16 литров и нам этого вполне хватило, и даже остался неликвид. Orviz - лучший в Мендозе магазин альпинистского снаряжа, и если кому-то нужно что-то докупить, советую начинать прямо с него.
Сухофрукты мы купили в каком-то магазине деликатесов, уплатив за них двойную, по сравнению с рынком, цену. В итоге, хоть и в жуткой спешке, но мы упели купить и допаковать все необходимое.
В половине первого, когда тетя Бетя уже проявляла все мыслимые признаки беспокойства, мы выселились из гостиницы. Не прошло и 10 минут, как появилась наш ангел-хранитель от Алессио - Мария Марта Кортес (нравится мне это имя) и пока взгляд ее скользил по нашей живописной группе, лицо ее принимало тревожно-озабоченное выражение. Очевидно ее представления о том, как должна выглядеть группа альпинистов, сформировались в общении с респектабельными американцами и корректными, внутренне и внешне, немцами. Компания русско-еврейских разгильдяев, развалившаяся на потрепаных баулах и окруженная батареей пустых пивных бутылок, явно выпадала из этих представлений. После непродолжительной и благожелательной беседы с Наташей она заметно успокоилась, но деньги все-же
попросила вперед. Затем, уже окончательно повеселевшая, она ушла вызывать микроавтобус. В 13.40
он подъехал. Ребята Алессио начали было погружать наши рюкзаки, но тут наш Володька (бригадир бригады грузчиков, руководитель команды "Крутые Грузчики" в израильском "Что?Где?Когда?", любитель пива, женщин и высоких гор, и вообще - замечательная личность) сделал руками красноречивый жест, мол
"брысь,салаги!", взлетел на крышу микроавтобуса и не дал никому приблизиться, пока все наши шмутки не были упакованы самым профессиональным образом. Все получили массу удовольствия.
Ровно в 2 часа дня мы уехали из Мендозы по тому самому шоссе, по которому мы в нее приехали. Дорога была нам уже известна, поэтому большую ее часть я продремал, расслабившись после сумасшествия двух последних дней. Я понимаю, что это банально и пошло ругать долю завхоза, но я очень надеюсь, что в будущем эта доля меня обойдет.
По дороге нас почти насильно завезли пообедать в какую-то придорожную забегаловку. Неприятная, но довольно распространенная практика в туристическом бизнесе. Мы сидели и, досадуя на собственную мягкотелость, жевали сэнвичи (сэндвич - флагман аргентинского общепита), которые, к тому же, настолько ненадолго задержались в моем желудке, что всей группе пришлось потом меня ждать.
В 17 часов нас выгрузили в пустом, открытом (без ограды) кемпинге, недоезжая 1.5 км до Пунта дель Инка. Кемпинг расположен недалеко от альпинистского кладбища, на широкой, пустынной равнине, поросшей жидкой травкой, в окружении невысоких, цветных гор. Он называется Los Poquios и принадлежит аутфиттерской фирме Rudi Parra. Любая группа может здесь переночевать, уплатив сумму, настолько незначительную, что я ее не запомнил. Из удобств - небольшая закусочная, туалет и вода. Очевидно, подавляющее большинство групп останавливается в гостиницах. Мы были там в пик сезона, но, кроме нас и мужика в закусочной, в кемпинге никого не было. Вдоль долины дул довольно сильный ветер, который, к сумеркам, стал здорово прохладным. Высота этого места 2700м. Палатки были поставлены, и мы с Левой пошли прогуляться в Пунта дель Инка. По дороге зашли на альпинистское кладбище. Подходящее место задуматься что чего стоит в этом мире.
Пунта дель Инка известен своими горячими минеральными источниками, а зимой он, к тому же, превращается в горнолыжный курорт. В этом месте река Rio Las Cuevas ныряет под огромный естественный мост, давший поселку его название. Пунта дель Инка - Мост Инков. Какова была роль инков мне выяснить не удалось. Поселок находится на левом орографическом берегу, а на правом, только перейти через мост, находятся те самые знаменитые минводы. Железистые отложения минеральных потоков создали просто-таки марсианский пейзаж. Кто был на Марсе - не даст мне соврать.
В береговом обрыве, в том самом месте, где эти потоки стекают в Rio Las Cuevas, давным-давно какие-то неленивые люди построили просторные каменые термы. Может быть это были Инки?
К сожалению, мне надо было возвращаться в лагерь на встречу с Даниэлем Алессио, чтобы обсудить наши дальнейшие планы. Поэтому, наскоро пофотографировав, и даже не искупавшись в "минералке", я побежал обратно. Зато ребята, которые пришли после меня, засняли все эти чудеса на видео, что позволило мне, уже дома, наблюдать роскошное зрелище: Володька-Комиссар в семейных трусах, довольный, и лоснящийся, как тюлень, принимает горячие ванны  в самом сердце аргентинских Анд...
Вечером, лежа в палатке, я ущипнул себя за руку. Полтора года я мечтал выйти на этот маршрут. Нет ничего более волнующего в этой жизни, чем стоять на грани, за которой твоя мечта превращается в реальность.

18.01.2000
Утром упаковали рюкзаки по походному. Взяли с собой только бивачное снаряжение и продуктов на три дня. Остальное уйдет с мулами. Вскоре за нами приехал "начальник мулов"  Эвер Паласио. Он подкатил к нам на каком-то фантастическом драндулете, на крышу которого мы тут же забросили свои рюкзаки.
В дребезжащем чудовище цвета хаки, под зажигательные аргентинские ритмы, подпрыгивая на сиденьях в такт музыке и ухабам, мы неслись навстречу свободе и приключениям. Мгновения ничем не замутненного счастья. По дороге мы заехали в поселок Penitentes и оставили дома у Эвера ненужные нам на маршруте вещи. Еще несколько минут езды, и наш тарантас съехал с асфальтового шоссе на грунтовку, протрясся по ней пару сот метров и остановился. Приехали. Мы находились в устье широкой долины, в месте, где текущая по ее дну Rio de Las Vacas впадает в Rio Las Cuevas, вдоль которой мы приехали из Пунта дель Инка. Аккуратный небольшой поселок, находящийся у слияния двух рек, называется Punta de Vacas.
Отсюда начинается наш трехдневный поход к подножию Аконкагуа. В различных описаниях протяженность маршрута варьирует в самых широких пределах, от 36 км по книге Секора и до 60 км, если верить официальному сайту Аконкагуа. По-моему, обе крайние оценки далеки от истины. Думаю, что 45-50 км - наиболее реальные цифры, при этом первый переход - 12-14 км, второй - 18-20 км и третий - 14-16 км.
В первый день мы должны дойти до лагеря Пампа де Ленас, где расположена станция рейнджеров. В этом
месте мы пересекаем границу национального парка Аконкагуа.
В 11 часов дня, махнув на прощание Эверу Палассио, мы вышли на маршрут. Солнце жарило так, что мы чувствовали себя, как дома, как в Израиле. Абсолютно излишнее гостеприимство... Миновав несколько одиноких тополей, знакомых мне по описаниям (я смотрел на них с интересом, как на впервые увиденных друзей по переписке), мы продолжили по хорошо набитой тропе, тянущейся по левому (по ходу) берегу. Эта тропа, то поднимаясь и обходя по верху обрывы и оползни, то спускаясь на песчано-галечные пляжи, но не теряясь и не переходя на другой берег, тянулась до самой Пампа де Ленас. Было ужасно жарко, и мы, при каждой возможности, останавливались у боковых ручьев - наполнить фляги и полить голову водой.
В этих ручьях вода не требует обработки перед питьем, тогда, как воды самой реки несут массу ила и наверняка удобрены пасущимся в верховьях скотом. С первых же часов обнаружилась изрядная разница в скорости хода между участниками и вскоре наша группа растянулась на пару километров, потеряв всякую способность к координации и коммуникации.
Последняя треть маршрута была уже совсем похожа на переход через пустыню. Не дозаправив в очередном ручье свои фляги, поскольку до тех пор с водой проблем не было, мы встретили следующий ручей уже перед самым лагерем. Чуть не сдохли.
Итак, закончив 6-ти часовый переход, мы поставили свои палатки на Пампа де Ленас. Место это довольно оживленное, поскольку здесь ночуют абсолютно все группы, идущие к Plaza Argentina. Там же ночуют и мулентьеры со своими мулами. Наши мулы были уже тут, и у ног их валялись наши драгоценные баулы
вперемешку с баулами группы бельгийцев, которых тоже обслуживала фирма Алессио. Рейнджеры обитали в ветхом домике на краю лагеря и, чуть позже, мы пошли к ним на регистрацию. Они записали нас в свои "реестры" , попутно заметив, что израильтян здесь давно не видели. Скорее всего с этой стороны горы их не видели никогда. Представляю, как удивились эти ребята, когда, спустя три-четыре дня к ним заявилась еще одна израильская группа. Израильский сезон на Польском Маршруте.
Затем нам вручили два огромных номерных мусорных мешка и кучу маленьких и попросили их не терять, а вернуть сюда же, но полными мусора. Рассеяность обходиться здесь в 100 "баксов" за каждый номерной мешок. Очень полезная практика.
Неприятной особенностью Пампа де Ленас является то, что за водой нужно возвращаться чуть ли не километр назад, к тому самому ручью, который так вовремя спас нас от жажды. Правда, все местные утверждают, что берут воду совсем рядом, из какого-то мифического родника, и при этом неопределенно водят смуглым пальцем в направлении каменистых склонов над лагерем, но нам тайна этого родника не открылась ни в тот день, ни по дороге обратно. Постепенно смеркалось. Джентельмены выпивали и закусывали. Ключевое слово в этой фразе - выпивали. Накануне, перед выходом на маршрут, тема спиртного была вновь живо обсуждена. Спиртолюбивая часть группы (Костя, Леня, Игорь и Комиссар) были "за" (и чем больше, тем лучше). Наташа, очевидно исполняя минималистскую заповедь медика - "не навреди",а Лева - по природной своей молчаливости, воздержались. При таком раскладе мне не осталось ничего, кроме как попытаться ввести количество уходящего на Гору алкоголя  в разумные рамки. По правде говоря, я на это не слишком надеялся и поэтому был приятно удивлен, когда наутро, перед укладкой рюкзаков, вздыхая и почесывая в затылках, ребята переложили часть водки в заброску, оставляемую в поселке. Как обьяснил Костя, они берут с собой абсолютный минимум, необходимый им для успешной акклиматизации. Костина теория гласит, что ежедневное "принятие" на маршруте снимает напряжение, согревает, позволяет лучше выспаться, а главное - способствует высотной акклиматизации. Что касается первых трех пунктов, то тут трудно что-либо возразить, а вот, что касается последнего, то все книги по высотной медицине утверждают прямо противоположное. Алкоголь сильно обезвоживает организм (для кого слово"сушняк" не пустой звук, с этим согласятся), а обезвоживание - один из сильнейших провоцирующих факторов для развития горняшки. Речь не идет о "нажраться до поросячьего визга". В условиях подьема на гору, организм работает на пределе, чтобы приспособиться к постоянно снижающемуся уровню кислорода, и даже небольшое количество алкоголя может оказаться пресловутой соломинкой, сломавшей спину верблюда. Однако, теория "алкогольной акклиматизации", подкрепленная Костиным авторитетом, не могла не завоевать сердца, которые итак были отданы "исконно русскому занятию". Водка получила название "акклиматизатор", и сеансы акклиматизации проводились каждый вечер на протяжении всей экспедиции, кроме, разве что, верхнего лагеря, где они неохотно уступили место таблеткам диамокса.

19.01.2000
Сегодня нас ожидал самый длинный из трех переходов - переход к Каса де Педра. Каса де Педра в переводе означает "Дом Педро", однако дом этот давно разрушен, и сам Педро отбыл в неизвестном направлении.
Находится это место на высоте 3200 м. (Пампа де Ленас - 2800 м) и здесь тропа уходит влево от русла Rio de Las Vacas в долину Relinchos и поднимается вдоль нее к самому подножию Аконкагуа.
Встали в 5 утра, еще в темноте, и в 7.40 вышли на маршрут. И тут я совершил ошибку, решив, что тропа продолжает от лагеря сперва по той же (правой орографической) стороне, и только через несколько километров будет место переправы на левый берег. В утренней спешке я не потрудился перечитать описание. Накануне, учтя опыт вчерашнего перехода, мы договорились, что каждый пойдет своим темпом, но раз в час, или когда тропа становится неясной, первые будут останавливаться и ждать пока подтянется вся группа. Поэтому, собравшись первыми, Игорь, Костя, Леня и Наташа убежали вперед, а Володя, Лева и я вышли чуть позже. Лева не успел оправиться после свалившихся на него перед походом гриппов и бронхитов и шел очень медленно. Тропа с каждой минутой все больше походила на козью, траверсируя какие-то неудобоваримые сбросы, в то время, как противоположный берег казался просто созданным для основной тропы. Минут через 10 я понял, что что-то тут не так, открыл описание (довольно бестолковое и, написанное на неродном мне английском) и с третьего прочтения понял, что переправа находилась прямо напротив Пампа де Ленас. Нам нужно было просто попросить мулентьеров перевезти нас на ту сторону и дальше весь день идти по левому орографическому берегу. Попросив ребят подождать меня на месте, я сбросил рюкзак и побежал вдогонку за "передовым отрядом". Я был уверен, что они тоже сочтут такую тропу подозрительной и остановятся нас подождать. Где там. С языком на плече, хекая и матерясь я догнал их только через пол-часа. Они как раз подошли к месту, которое всем показалось подходящим для переправы и собрались его обследовать. Вернуться к Пампа де Ленас никто не захотел.
Я попросил их подождать пока мы придем, чтобы переправиться всем вместе, поскольку река эта более чем серьезная для переправы вброд, да еще и без веревок, которые уехали на мулах. Услышав, что речь идет о часе ожидания, все скривились, но я побежал назад, будучи абсолютно уверен, что они нас подождут, ведь это то, что я попросил и мне не сказали "нет". Когда, спустя час, мы пришли на это место, то там никого не было. Пол часа у нас ушло на поиски - сперва ребят, а затем - места, где они могли переправиться. Какое-то время мы "аукали", но рев реки не оставлял нам шансов быть услышанными. Я настолько был уверен, что они переправились и ждут нас где-нибудь в тени на противоположной стороне, что попытался втравить Леву и Володю в абсолютно самоубийственную переправу (ошибка, ничем не оправдываемая). К счастью, Володька, только глянув на мутные буруны, сказал мне, что я сошел с ума и что нас унесет, как щепку. Я ему очень за это благодарен, поскольку позже выяснилось, что не найдя подходящей переправы, и не став нас ждать, ребята просто продолжили идти по прежней стороне.
Пока мы бегали туда-сюда по берегу, мимо нас прошли наши коллеги - бельгийцы. Совершив утром ту же ошибку, что и мы, они тоже искали место для переправы. Бросив идею перебраться через речку, мы продолжили идти по своему берегу. Приятного мало, но идти вполне можно. Один раз, по противоположному берегу нас обогнали двое на мулах. Мы им покричали и они помахали нам в ответ.
Двигаясь вместе с бельгийцами, мы дошли до места, где берег выполаживался, и тогда вернувшиеся за нами мулентьеры  осторожно спустились к воде и переправились на нашу сторону. Они переправили по одному сначала бельгийцев, а затем и нас троих. Мул, на котором мы переправлялись был похож на конька-горбунка - переростка. Небольшого роста, с длиннющими ушами и с задними ногами, которые были заметно длиннее передних, он мне сразу понравился. Вдобавок он был еще и альбиносом. Такому скакуну и наездник дожен быть подстать. Со всей, возможной под рюкзаком грациозностью, я встал в стремя, перекинул ногу через седло и только чудом не кувыркнулся вперед головой. Наездники с рюкзаками - будьте бдительны !
Далее, без каких-либо приключений, палимые беспощадным солнцем, мы шли, и шли, и шли, и единственное, на чем отдыхала душа это был вид бескрайних, тибетского размаха просторов, которые мы пересекали. Травянистые холмы, редкие корявые "елочки", по колено ростом, каменистые склоны, плывущие в раскаленном полуденном воздухе. Ближе к Каса дель Педра река разлилась широко по плоским галечным пляжам и распалась на несколько рукавов. В этом месте тропа спустилась к реке и на противоположном берегу мы увидели своих ребят. Какое-то время они пытались переправиться на нашу сторону, но течение реки даже и тут было еще сильно, и вскоре они оставили свои попытки. Мы продолжили каждый по своей стороне, но уже не теряя друг друга из виду. Река вновь собралась в единый поток, сжатая сошедшимися берегами, чтобы через пару километров, у Каса дель Педра, разлиться уже окончательно, на десятки мелких, изумрудных ручьев. Я понял, что следующая долина, впадающая в нашу слева, и есть долина Relinchos, в верховьях которой расположена наша Гора, и прибавил шаг.
Прошел еще сто метров нарочно не глядя в левую сторону, затем остановился и посмотрел. Над раскрывшейся узкой долиной, возвышаясь над всем и вся, белела вершина Аконкагуа. Зрелище, знакомое мне по десяткам фотографий, и все же настолько свежее и острое, что от него перехватило дыхание.
Мы вышли на широкую, заболоченную равнину и стали лагерем в месте, где погонщики Алессио, прозванные нами "мучачами" (мучачо - малыш, парень по испански) сбросили в кучу наши баулы.
Сами они устроились выше по долине, метрах в двухстах от нас. Было 2.30 дня, когда мы сбросили рюкзаки и остаток дня мы провели отдыхая, купаясь в ручьях и , наслаждаясь видом горы, которая всем показалась куда круче и серьезнее, чем мы ожидали. По описанию я знал, что завтра утром нас ожидает вторая, и последняя, переправа на мулах, поэтому вечером группа отправила меня на переговоры к нашим "мучачам". Тут нам здорово пригодился Костин русско-испанский словарь. Настоятельно рекомендую брать с собой такой словарь всем, отправляющимся в Южную Америку. Я подошел к нашим гаучо и тщательно произнес четыре, только что выученых слова: "Рио паса, сиета хора", что для них звучало, как: "Река переправа, семь час". Падежами я не владел. Но чудо свершилось - удивленные, как если бы перед ними заговорил мул, мужики согласно закивали головами.

20.01.2000
Измученные накануне жарой, мы решили встать пораньше, и в 5 утра были уже на ногах. На этот раз, в ожидании самого тяжелого из трех переходов, мы решили максимально облегчить свою поклажу, а поклажу мулов - наоборот, и подсунули в свои баулы столько вещей, сколько те смогли вместить.
Представляю, как мулы удивились. Кстати, раньше слово мул ассоциировалось у меня с разнузданным,
тупым и упрямым животным, не ведающим ни совести, ни страха. Теперь же я склонен считать их  существами робкими и чуткими, и, по-своему, неглупыми. Когда они свободно пасутся, подойти к ним ближе чем на 3-4 метра абсолютно невозможно, и думаю, что их нельзя было бы и нагрузить поклажей, если бы люди (существа, определенно разнузданные и упрямые) не придумали грязный трюк. Перед погрузкой, мулу завязывают глаза, что бы он не видел, какие неподьемные тюки на него собрались взвалить. Мы порекомендовали Комиссару внедрить этот метод в его бригаде грузчиков.
Итак, в 7 утра мы были готовы к переправе, но наши "мучачи" очень долго возились, нагружая мулов нашими баулами. Что было не удивительно. Тем временем, первые лучи коснулись вершины Аконкагуа,
и она отразилась в многочисленных ручьях, неторопливо пересекающих сонную равнину, все еще погруженную в утренний полумрак. Когда, сопровождаемые далекими потомками испанских конкистодоров и покоренных ими индейцев, гордо восседающими на недалеких потомках лошадей и ослов, мы подошли к месту переправы, уже совсем рассвело. Быстро и уверенно нас переправили на противоположный берег, причем каждый из нас, от души потешаясь над всеми остальными, считал, что он-то уж точно смотрится в седле, как гаучо в пятом поколении.
В 7.40 ,взвалив на плечи легкие, как никогда рюкзаки, мы двинулись вверх по левому (здесь, и везде далее, имеется в виду орографическая сторона реки) берегу узкой, но дольно бурной речки Relinchos.
Вскоре тропа, убегая от крутых сбросов, перескочила на правый берег, но, спустя какое-то время, вернулась на левый. Вскоре мы подошли под крутой подъем и наконец-то почувствовали, что набираем высоту. Когда подъем окончился, мы оказались в просторной висячей долине, в конце которой спиной исполинского двугорбого верблюда возвышались Аконкагуа и Амегино. При высоте всего 5900 м, Амегино расположен ближе, чем Аконкагуа, и из долины они выглядят, как братья-близнецы.
Почти сразу после выхода в висячую долину тропа вновь, и уже окончательно, перешла на правый берег.
В схеме, которую выдают вместе с permitt, допущена ошибка - там нет этого перехода и тропа якобы продолжает идти по левому берегу. Это не верно!
Мы продвигались часовыми переходами, в конце каждого из которых делали привал, отдыхали и поджидали Леву, который здорово отставал. К тому же он заметно покашливал, что было уже совсем нехорошо. После окончательного перехода на правый берег, 3 часа мы топали по холмистой "зеленке", солнце лупило по нашим головам и высота (4000 м) уже вовсю давала себя знать, но вид этой огромной, роскошной Горы и близость цели возбуждали неимоверно. Наконец, травяные холмы выположились и очистились от травы, и мы оказались на широкой галечной равнине, по которой бесчисленными рукавами растеклось то, что ниже по долине превратится в чудесную горную речку. Здесь же мы пересекали вязкие потоки, бурые и густые, как бычья кровь. Справа над этой равниной, которую для нагнетания драматизма, стоило бы назвать зловещей, возвышался плоский моренный вал, на котором, как мы надеялись, должен находиться наш долгожданный БЛ - Базовый Лагерь. Последнее усилие, и мы стоим наверху, разглядывая раскинувшийся перед нами городок разноцветных палаток, над которыми в полуденном мареве плыли заснеженные стены Амегино.
Мы без труда нашли желто-зеленые палатки Алессио и сваленные рядом с ними наши многострадальные баулы. Свои две палатки мы поставили на краю лагеря, неподалеку от палаток Алессио и мелкого, но быстрого ручья, стекающего с Польского ледника и дающего начало речке Relinchos. Переход занял 6 часов, мы набрали 1000 м (высота БЛ - 4200м), и все это хорошо почувствовали. Володьку прихватило еще на подъеме, но придя в лагерь он постепенно акклимался, зато Наташа, которая вообще хорошо переносит высоту и всю дорогу была в полном порядке, вдруг, спустя пару часов после прихода в БЛ схватила острейшую горнячку с головной болью и рвотой. Приняв диамокс, она завалилась в палатку, и пришла в себя только к вечеру. Меня же "догнало" сразу по приходе в БЛ, несмотря на принятую утром таблетку диамокса, и я до вечера смотрел на мир затуманенными головной болью глазами. Солнце лупило неимоверно, организмы наши угрюмо сопротивлялись  любой деятельности, в которую пытался их вовлечь наш мазохистский дух, и мы заползли в палатки, расслабились и впали в нирвану. Я лежал и вяло наблюдал, как пришедшие намного позже нас бельгийцы, обреченно сели в кружок и просидели так больше часа на самом солнцепеке, не находя в себе сил поставить лагерь. Я ждал, когда же они начнут поочереди заваливаться на бок, но, когда тени удлинились и повеяло первой прохладой, воля к жизни вернулась к ним.
Солнце нырнуло за седловину между Аконкагуа и Амегино и сразу, без переходов и полутонов, стало холодно. Мужики сходили к палатке, служившей в БЛ баром, и купили пива (4$ банка). Мы приготовили праздничный ужин, к чему у нас было три причины, из которых приход в БЛ не был главной. Сегодня у Левы - день рождения, а поскольку завтра - день рождения у Лени, то мы решили отпраздновать их вместе, а в случае, если останется ощущение недогула, то завтра можно будет продолжить.
Костя извлек из тайного пакета подарки - футболки, теплые носки и другие вещи, подобранные так, чтобы они не стали на горе обузой, и гулянка началась. Не о чем и говорить, что "акклиматизация" в этот вечер проводилась с двойным рвением.
По плану на завтра была запланирована акклиматизационная (не поймите меня превратно) дневка, но Костя сказал, что он с Игорем и с Леней хотел бы сделать заброску в Л1. Я считал, что это пустая трата сил, поскольку сделать заброску за семерых они не смогут и, следовательно, количество забросок для группы не уменьшится. Они облегчат рюкзаки остальным, но сами выматаются, сделав три заброски подряд.
Костя же сказал, что им это нужно для акклиматизации, а группе только меньше нести останется.
В итоге они решили, что если утром будут хорошо себя чувствовать то выйдут на заброску. Я рассказал им, что знал, о маршруте и дал описание. Поболтав о том - о сем, мы завалились спать.
Наш график восхождения был основан на графике, рекомендованном для этого маршрута Секором, официальным сайтом, и многочисленными фирмами, предлагающими guided climb. Примерно такого графика (плюс-минус один день) придерживаются здесь 90% восходителей. Темп диктуется безопасным среднесуточным набором высоты - примерно 400м в сутки, а тактика основана на принципе "climb high, sleep low" , что означает - "поднимайся высоко, но спи низко". Смысл этого заключается в том, чтобы всегда стараться ночевать ниже, чем максимально достигнутая (особенно - первый раз достигнутая) высота. Делается заброска наверх и группа спускается в лагерь на ночевку. На следующий день лагерь переносится на достигнутую накануне высоту. Таким образом, если у человека, при первом наборе высоты, начнет развиваться горняшка (AMS - Acute mountain sickness), ее симптомы, скорее всего, исчезнут после спуска и на следующий день не возобновятся. В случае же, если этот человек останется ночевать на впервые набранной высоте, то за ночь горняшка может зайти так далеко, что потребуется срочный уход с горы, а в худшем случае - аварийный спуск ночью, что не всегда возможно.
 

День	Запланировано	Сделано
1	Дневка	Часть группы - дневка, часть-   заброска.
2	Первая заброска БЛ - Л1	Первая заброска БЛ - Л1
3	Вторая заброска БЛ - Л1	Вторая заброска БЛ - Л1
4	Переход БЛ - Л1	Переход БЛ - Л1
5	Заброска Л1 - Л2	Заброска Л1 - Л2
6	Переход Л1 - Л2	Дневка
7	Заброска в Л3(Пиедра Бандера) либо разведка Direct Route	Переход Л1 - Л2
8	Переход в Л3 либо вершина по Direct	Разведка Direct Route
9	Вершина со спуском в Л3 либо в Л2	Спуск в БЛ
10	Спуск в БЛ	Переход БЛ - Л2
11		Вершина через Каналету
12		Спуск в БЛ

Графа "сделано" полностью относится только к Игорю и Косте, которые действительно поднялись на вершину. По отношению ко всей группе эта графа верна только до 8-го дня.
Были запланированы, то есть заложены в раскладку, три резервных дня (сверх расписаных 10-ти в графе "Запланировано").

21.01.2000
В шесть утра Костя, Игорь и Леня ушли на заброску, а мы с Наташей занялись разборкой баулов и сортировкой продуктов, и прозанимались этим до обеда. Несмотря на все предосторожности (а я мог бы уже защитить диссертацию по упаковке продуктов), два прекрасно сочетающихся друг с другом продукта все же разгерметизировались - банка топленого масла и пачка сахара. Не о чем говорить, что все содержимое пищевого баула было равномерно вымазано этой аппетитной смесью.
В 12 часов дня на моренном валу, спускающемся к лагерю со стороны маршрута, показались три знакомые фигуры. Они вернулись к нам взмыленные, но довольные. Тут же была разыграна импровизация - "Советские альпинисты рапортуют начальнику альплагеря об успешно выполненной заброске". Роль начальника альплагеря играл Вовка-Комиссар, лихо сбивший набекрень свою пилотку бойца китайской
народной армии. Под развевающимися на ветру знаменами  (Израиля и спортобщеста Спартак) полуцензурной речью он поблагодарил ребят за проявленный героизм. Наташа побледнела и пошатнулась, сраженная выразительностью его речи.
Две вещи меня все же удивили. Во-первых, ребята сказали, что шли очень не торопясь, но поднялись до Л1 заметно быстрее, чем можно было ожидать судя по описанию (до сих пор мы регулярно отставали от тех двух американцев, чье описание мы использовали). Во-вторых, они сказали, что были в этом лагере одни и чужих палаток там нет. Это было уже совсем странно, поскольку я ожидал найти там целый "городок".
С другой стороны, и ручей, и ледник с иглами льда и скала над лагерем (главные признаки этого места), все было в наличии, так, что мне осталось только удивленно пожать плечами.
Остаток дня я провел, гуляя вместе с Левой по Лагерю, изучая его жизнь (Лагеря, а не Левы...) и фотографируя. Погода была прекрасная - солнечная, но с прохладным ветерком, и я лишь иногда с тоской думал о том, что столько дней идеальной погоды - плохой признак, и наверняка она кончится через пару дней. Когда мы будем на горе.
В лагере был свой "центр города", где стояли две бело-голубые "правительственные" палатки. В одной из них жили рейнджеры, а во второй - врач. Медицина в лагере бесплатная, что вобщем справедливо,
если впомнить об уплаченых нами в Мендозе 120$. Неподалеку расположился местный "бар-ресторан" -
большая синяя палатка-бочка, в которой можно было полакомиться печеньем и пивом. Фирмы -  аутфиттеры  поделили весь лагерь на сферы влияния. Рядом с их палатками всегда стояли на привязи несколько мулов. Поскольку простейшие нужды организма в походный период приобретают первостепенное значение, было бы ханжеством обойти стороной тему туалетов. С туалетами тут было все в порядке. В нескольких местах лагеря, как башни маяков, указывающих дорогу терпящим бедствие, возвышались матерчатые будки. Как не хватало мне их в верхнем лагере, когда я в отчаянии метался под ураганными порывами ледяного ветра, не находя места, где я мог бы пристроить ... не хочется вспоминать.
После обеда пришел рейнджер и оборвал с наших "пермиттов" еще один талон (первый оборвали на Пампа де Ленас). Мы отдыхали, болтали, ходили за водой и готовили еду. Кстати, о воде. Ледниковый ручей, на
правом берегу которого расположен БЛ, несет массу ила. Чтобы набрать воды, нужно было перейти через него, спуститься ниже по течению и там, между валами сыпухи торчала труба, отбирающая воду прямо с ледника. Это и был водопой всего лагеря. Утром ручей замерзал и, чтобы пересечь его, впору было надевать кошки.
Вечером, во второй раз отметив Ленин день рождения, мы разошлись по палаткам.

22.01.2000
Сегодня у нас первая "плановая" заброска. Встали в 5.30 и в 6.30 вышли из лагеря. Сперва тропа поднимается по длинной, пологой морене и выходит к правому берегу ручья перед местом, где этот берег разорван огромным обвалом. Тут главное - вовремя перебраться на противоположный берег и не забраться на эти обрывы, тем более, что старая и, все еще заметная тропа заманивает именно туда. Как не трудно понять по  озабоченности, с которой я предостерегаю возможных своих последователей, я именно так и сделал - забрался на эти обрывы. Вышел я из лагеря с задержкой, и, в то время, как вчерашняя забросочная команда вывела группу на верную тропу, я пошел другим путем... У Ленина это получилось лучше. Когда я залез уже достаточно высоко, чтобы понять, что придется спускаться, Игорь с Леней заметили меня, вернулись, и знаками и криками вывели меня куда надо. Как потом они мне рассказали, накануне они точно так же забурились в том же месте. Кстати, подьем на левый берег ручья можно считать самым техническим участком всего восхождения. Это - крутой склон грязного ледника, где мелкая сыпуха, с вкраплениями изрядных "чемоданов" , лежит на льду, и все это постепенно сползает в речку. Сыпет там беспрерывно и вполне можно свернуть себе шею. Дальше отчетливая тропа шла все время по пологому леднику, полностью покрытому средней и крупной сыпухой, постепенно поднимаясь в направлении огромной скалы, заслоняющей собой перевал Амегино (перевал между Аконкагуа и Амегино).
По дороге, в одном из провалов ледника лежало небольшое озеро, похожее на голубого иглохвостого ската благодаря хвосту ледяных игл, протянувшемуся от его берега.
По мере приближения к Большой Скале, влево открывался красивый вид на Восточный Ледник, маршруты которого, и раньше не простые, в последние годы приобрели репутацию самоубийственных. Несмотря на все усилия, группу я догнал только возле заброски. Заброску ребята оставили в бауле, привалив ее камнями.
Формально все признаки Л1 были налицо, кроме двух - отсюда не видно перевала и полностью отсутствуют чужие палатки. Путь от БЛ занял 2.5 часа вместо 4-х по описанию. Я снова заявил, что это не Л1, поскольку мы не можем быть такими крутыми, но народ так ликовал и так гордился своей крутостью, что и я дал себя в этом уговорить. Обрадовавшись, что мы так лихо залетели на 5000м и все себя отлично чувствуют, народ решил продолжить заброску вверх. Дать стране внеплановый уголь. Поворчав, что нам все равно не долезть до второго лагеря и, следовательно, придется бросить заброску посреди пути, я махнул рукой и отдал себя на волю волн всеобщего энтузиазма. Быстренько перепаковав заброску, мы начали подъем по крутому конусу мелкой сыпухи, ограниченному слева Большой Скалой, а справа - красивым полем кающихся льдов. Для тех, кто не знает: кающиеся льды, это - иглы льда, зачастую выше человеческоро роста, вытаяные в леднике тропическим солнцем.
Ползти вверх по сыпухе было все равно, что подниматься по спускающемуся эскалатору. Под рюкзаками,
на высоте около 5000м, эта любимая детьми забава уже не радует. Когда же в конце этого бесконечного
подъема мы выкарабкались на широкое плато, усыпанное по левой стороне разноцветными палатками над которыми, как на ладони был виден злосчастный перевал, ни у кого не осталось никаких сомнений - перед нами Первый Лагерь. "Мать, мать, мать..." повторило горное эхо. Больше всего было жалко утраченного чувства собственной крутости. Утешало только то, что если бы мы повернули назад из-под Большой Скалы  (как я, каюсь, предлагал) , то потом было бы еще обиднее.
Выбрав место для будущего лагеря и сложив там баулы с заброской, мы повалялись часок на солнышке для пущей акклиматизации и пошли вниз. В 13.30 мы спустились в БЛ. Итого, вся операция заняла 7 часов, из которых: 4 часа - вверх (не "круто", но вполне прилично), 1 час - вниз, и 2 часа - привалы.
Вечером Лева сказал, что решил не идти на гору, а остаться в БЛ. Тот кто знает, как тяжело ему далась возможность поехать в эту экспедицию, тот поймет, чего ему стоило это решение. Ему очень не повезло перед поездкой - он долго болел, и во время заброски, даже с почти пустым рюкзаком, едва держал темп группы. К тому же и для группы это была большая потеря, поскольку Лева у нас - второй по своему опыту альпинист (первый разряд по альпинизму). Мы уговорили его подождать с окончательным решением и сходить с нами на вторую заброску. Но он видимо чувствовал себя хуже, чем по нему можно было понять (более сдержанного человека, чем Лева  трудно найти) , потому что, подумав, он сказал, что хочет сходить к лагерному врачу. Мы с Наташей вызвались его сопровождать. Доктор оказался молодым парнем и звали его Хавьер, что звучит почти, как ивритское "хавер" - товарищ. Мы ему тут же это обьяснили, и он был в полном восторге. В дальнейшем у Левы появился хавер по имени Хавьер. Пока Хавьер обслушивал Леву с хмурым и сосредоточенным лицом, мы с Наташей пытались по этому его лицу угадать Левин диагноз. Причем я был настроен довольно беспечно. Наконец, доктор посмотрел на нас так, будто мы убили человека, и сказал такое, что свод палатки плавно поплыл у меня перед глазами. Его диагноз: High-altitude
pulmonary edema то есть - легочная форма горной болезни, или, если совсем просто - отек легких.
На наши наводящие вопросы типа "а уверен ли ты", "а не ошибся ли ты", он лишь презрительно качал головой. Рекомендация его звучала, как приказ: завтра утром прийти на медосмотр и после этого - немедленный спуск вниз, в сопровождении одного из участников. Он спросил принимает ли Лева диамокс и сказал удвоить дозу, а также выдал нам еще какие-то другие таблетки. Спать Лева должен был в полусидячем положении, в обнимку с запасом теплого питья на всю ночь. Вечером настроение у всех было - хуже некуда. Кроме заботы о Леве висел в воздухе и, обходимый пока молчанием, приговор одному из участников. Завтра для кого-то из нас Гора закончится, не успев толком начаться. Я спал возле Левы с одной стороны, Комиссар - с другой. Не знаю, как Вовка, а я спал урывками, все время прислушиваясь к дыханию больного. В моем тревожном мозгу проплывали картины, рожденные всем прочитанным и услышанным о высотной пневмонии - хриплое прерывистое дыхание, разрывающий легкие сухой кашель, кровавая пена на губах. Левка же дрых, как младенец до самого утра, все больше подрывая мою веру в медиков и в медицину. Ближе к утру он что-то хрюкнул во сне и вытянулся во весь рост - надоело спать сидя. После этого, я окончательно провалился в сон.

23.01.2000
В 8 часов утра, в том же составе мы пришли на обследование. Минуты, в течении которых Хавьер прослушивал Леву вдоль и поперек, казались нам бесконечными. В палатке было не жарко, и я подумал, что если у Левы все же не было пневмонии, то теперь определенно будет. Лицо Хавьера приняло озадаченное выражение, и это был хороший признак. Наконец, он отложил стетоскоп и, растерянно пожав плечами, сказал, что все вчерашние симптомы исчезли. Лева может остаться в БЛ, но о восхождении не может быть и речи. Подозреваю, что во время первого разговора Хавьер просто не понял (о, великий и могучий английский язык!), что в тот день Лева выходил в Л1. Если же отек начал развиваться прямо в БЛ, то тогда действительно единственный возможный выход - спуск вниз.
Облегчение наше трудно описать. Мы быстро собрались и в 10.00, уже вшестером, вышли на вторую заброску. Мы вышли с легкими рюкзаками, и дополнили их остатками "внеплановой заброски", остававшимися под Большой Скалой.Единственное отличие нашего маршрута от вчерашнего заключалось в том, что ту самую, убийственную сыпуху перед Л1 мы прошли по ее границе с кающимися льдами. Оказалось, что лавировать между ледяными иглами все же легче, чем месить уползающий из-под ног склон.
В 13.00 мы были в Л1 и просидели там 1.5 часа, радуясь, что на этот раз уже не чувствуем никаких
признаков горняшки. В 15.30 мы вернулись в БЛ и остаток дня провели, стираясь и купаясь в ручье.
Последний раз на ближайшую неделю. Кроме того, мы выделили Леве продукты и мою двухместную палатку. В принципе, у нас была предусмотрена возможность, что кто-то спустится в БЛ, и, поэтому, мы взяли с собой маленькую резервную палатку, три примуса (два на гору и один - резервный) и резервный котелок. Однако с примусами вышла накладка - из трех только один (Ленин Peak-1) был по-настоящему исправен. В один из первых дней похода было решено, что каждый участник обязан уметь пользоваться примусами (абсолютно бесспорная истина), и наши примусники устроили нам соответствующие курсы.
Первым курсантом был Лева. Он внимательно выслушал Ленины обьяснения и затем одним уверенным и быстрым движением свернул голову (то есть резьбу) нашему единственному исправному примусу (Лениному, между прочим). Ни слова мата не сорвалось с побелевших Лениных губ. Курсы были поспешно прикрыты, и Леня сказал, что с этого момента никто не дотронется до примусов, кроме их хозяев, даже если ему, Лене, придется продежурить всю экспедицию. Последний исправный примус был убит. Забегая вперед, хочу сказать, что ребята всю экпедицию мужественно провозились с покалеченными примусами.
Следствием всего этого стало то, что нам пришлось взять на гору все три горелки, компенсируя количеством утерянное качество. Лева же остался в БЛ без примуса и ходил за кипятком к каким-то аутфиттерам.
В заключение хочу сказать, что я лишний раз убедился - если на какое-то бивуачное снаряжение можно посмотреть сквозь пальцы, то две вещи должны быть идеальны - палатки и примуса.  Не экономьте на них деньги, берите на высоту только самое лучшее!
Вечером мы залезли все в одну в палатку и дружно резались в подкидного. Завтра мы окончательно уходим на гору. Погода все эти дни оставалась идеальной, только заметно похолодало. Пока это было только лишь приятно.

24.01.2000
Сегодня переходим в Л1. Встали в 7.30, собрали палатки, попрощались с Левой и в 9.20 ушли вверх по уже осточертевшему нам маршруту. Рюкзак, зараза тяжелый, иду, пыхчу. К последнему подъему подходим, как к Голгофе. Надеемся, что в последний раз. Снова поднимались вдоль ледовых игл. Тоже не сахар, но хоть не скучно. В 13.30 пришли в Л1 и поставили лагерь. После обеда делать уже нечего, так что мы отдыхаем и вяло копошимся "по хозяйству". Я, как обычно, вожусь с продуктами. Вроде жрем, жрем, а их меньше не становится. 700 гр. на человека в день, вроде не бог весть что, а не справляемся. К высоте уже привыкли -
головы не болят, но одышка есть, конечно. Да еще млеют конечности - будто мурашки по ним бегают.

25.01.2000
Первая ночь на 5000 прошла нормально и в 9.30 мы выходим на заброску. Накануне вечером и утром перед выходом я выпил по целой таблетке диамокса - для профилактики. Чувствую себя отлично, одышка почти прошла. Немного беспокоит правое ухо, в котором с некоторых пор периодичекски "стреляет", да побаливают зубы с той же ,правой, стороны. Но большого значения я этому не придал. Настроение отличное - иду на "личный рекорд". До этого дня я не был выше 5500 м, а высота второго лагеря 5900м.
Идется легко, если это слово имеет хоть какой-то смысл на этих высотах. Прямо от лагеря, в сторону седловины Аконкагуа-Амегино тянется четкая тропа, сперва пологая, затем она становится круче и раздваивается. Левая тропа - это широченная колея, берущая подъем прямо в лоб. Она явно ведет прямо к цели, но перспектива пилить вверх по крутой и рыхлой сыпухе несколько сот вертикальных метров была настолько невыносима, что мы остановились и стали затравленно озираться в поисках чего-то более удобоваримого. Нижняя точка седловины находится справа, под Амегино, и в ее сторону поднимается серпантин. Это было похоже на путь, который можно пройти, не потеряв веру в бога. Решив, что лучше пройти до конца тропу, ведущую в другую сторону, чем сдохнуть на тропе, ведущей к цели, мы ушли на серпантин. Как оказалось, это было мудрым решением. Прямая и крутая тропа служит нормальным людям для спуска, а путем подъема является серпантин. Он выходит на седловину чуть левее перевала, и с этой точки можно либо спуститься на перевал, либо уйти влево по плоскому гребню в сторону Л2. Одолев серпантин, выходим к перевалу и долго отдыхаем, разглядывая пейзаж. Высота 5400 метров. Справа, на перевале, виднеется большое ярко-желтое, прямо-таки яичного цвета, пятно. Очевидно, остатки вулканического озерца. С той стороны, за перевалом вздымаются огромные хребты, покрытые снегом и ледниками. Слева, над седловиной, открылся вид на Польский ледник и отсюда, видимый "анфас", он кажется не таким крутым и угрожающим. Странно - обычно бывает наоборот.
Посидев и поглядев на мир, мы взваливаем рюкзаки и бредем в сторону Польского ледника. По мере приближения к левому краю седловины тропа становится круче, а вместе с ней крутеет и мое самомнение. Иду впереди, периодически поджидая ребят. Если бы я знал, что это последний день на горе, когда я чувствую себя таким орлом!.. На высоте около 5700м обнаруживаем места для палаток, обнесенные мощными ветрозащитными стенками. Не удивительно, если учесть, что они находятся на голом гребне. Вокруг нет ни льда, ни снега, чтобы натопить воды - странное место для лагеря. Впрочем, в нем никого и не было. Делаем привал. Все устали и начинают страдать от горняшки. Игорь плохо выглядит. Поколебавшись какое-то время он говорит, что идет вниз. Мы вынимаем из его рюкзака все, что должно идти наверх. Я чувствую себя лучше других, от сидения на месте сил не прибавляется, так что я забираю свою долю вещей и продолжаю подъем. Вскоре наверх потянулись и остальные. Склон стал еще круче, а рюкзак - тяжелее.
Через каждые несколько шагов повисаю на палках, но в общем продвигаюсь хорошо. В какой-то момент, глянув вниз, вижу, что у ребят, что-то происходит. Сажусь на камень и наблюдаю. Вижу, что Леня, оставив рюкзак у большой глыбы, начал спускаться. Костя, Наташа и Вовка, пошли наверх. Естественно, о том, чтобы захватить наверх еще и Ленины вещи не могло быть и речи. Все когда-нибудь кончается в этом мире и, иногда, это очень даже хорошо. Крутой подьем вывел меня к полосе невысоких скал. Еще сотня-другая уже не таких суровых метров, и я оказался на плоской ледниковой равнине, над которой бескрайним снежно-ледовым пространством вздымался Польский ледник. Вокруг было довольно много палаток. Привет тебе, Второй Лагерь... Я плюхнулся на землю там, где стоял, привалился спиной к рюкзаку и пару минут созерцал окрестности. Наконец, способность воспринимать и реагировать вернулась ко мне, и я начал понимать, что место это далеко не идеально для лагеря. Под прямыми лучами тропического солнца (а пришел я туда в 14.30) ледник затопил лагерь десятками небольших луж и найти сухое место для палатки было почти невозможно. К тому же, более открытое всем ветрам место трудно себе представить.
Посидев минут десять, я оставил рюкзак и пошел помочь Наташе. Когда я подошел к ребятам, они как раз боролись с последним подъемом перед скалами. В 15.00 вся наша поредевшая группа была во втором лагере. Все чувствовали себя отвратительно и, наскоро привалив баулы с заброской камнями, мы побежали вниз. Наверху мне только немного побаливала голова, но зато на спуске меня "догнало" и большую часть вечера я просидел уткнув голову в колени. Никакие анальгетики меня не брали, и если бы я мог оторвать себе голову и засунуть ее в снег, я бы это тогда сделал. Игоря мы застали уже почти в порядке, зато у Лени обнаружилась температура 38. Обсудив это обстоятельство, мы решили отложить переход в Л2 на послезавтра. Игорь принял для профилактики диамокс, а Леня, когда я предложил ему свою таблетку, решил, что я покушаюсь на его свободу пить то, что он хочет (а диамокс и алкоголь - две вещи несовместные) и высказал мне это в такой форме, которая не оставляла никакой возможности перевести все это в шутку. Короче говоря, день этот закончился самым неприятным образом.

26.01.2000
Итак, сегодня дневка. Леня с утра в полном порядке, но решили посидеть денек на месте. Впервые со дня приезда в Пунта дель Инка, погода не выглядит идеальной. Похоже, что мои мрачные прогнозы начали сбываться. По небу гонит облака, над перевалом - завеса тумана. Занимаемся кто чем. Ребята расчертили "пенку" под шахматную доску, насобирали светлых и темных камешков, теперь сидят, играют в шашки.
Я пришиваю карман своей пуховки. Дешевое, это дешевое, а фирма, это фирма. С завистью поглядываю на соседей - американцев, щеголяющих в шикарных алых пуховках, вся команда - в один цвет. На ногах у всех - кофлаки. Палатки - North Face. Заканчиваю зашивать свою пуховку производства одной непальской бабки и иду стирать носки. Только повесил их сушить, как небо окончательно затянуло и посыпал мелкий сухой снежок. Сегодня только и делаем, что жрем. Видимо организму не хватает соли, и мы уминаем неимоверное количество галет, посыпая их солью. Короче говоря - развлекаемся, как можем. Соседям-американцам мы очевидно понравились. Они наверное подумали: "вот они какие израильтяне - бедные, но гордые. В дерьмо одеты, зато флаг их на палатками реет!". Они подошли к нам , неся на лицах свои знаменитые американские улыбки, а в руках - фотоаппараты, и попросили у нас разрешения сфотографировать нас под израильским флагом. А нам, что, мы - пожалуйста. За это мы их тоже сфотографируем.
В 4 часа дня, со стороны перевала показалась странная группа. Когда они немного приблизились, до нас дошло, что они сносят с горы пострадавшего. Вышли к ним навстречу. Половина лагеря поучаствовала в
этом мероприятии. Что с парнем никто так толком и не понял - не то горняшка, не то обморожения. Сам
он был бледен, как стена, но в сознании. Народ говорил, что его сняли с Польского ледника.
Погода дрянная, небо затянуто, и периодически сечет мелкая крупа. За ужином греем руки об миски с супом. Лето кончилось.

 27.01.2000
Ночью где-то далеко гремело и сверкало, но у нас было довольно тихо. Очевидно гроза прошла с той стороны горы, за перевалом. Утром погода не предвещала ничего хорошего - пасмурно, над седловиной туман. Мы неторопясь собрали лагерь и  в 10 часов вышли по уже знакомой тропе. Сегодня не мой день.
Идется тяжело, дышу, как паровоз. Мы с Костей вышли из лагеря последними и какое-то время я держал его темп, но вскоре почувствовал, что "не тяну". Костя предложил немного разгрузить меня. Остановились,
сравнили вес рюкзаков, и Костя забрал к себе пару кг. Со спины верблюда сняли соломинку. Конечно, мне
шлось не так, как позавчера, но темп группы я держал до конца перехода. Шли медленно, часто приостанавливаясь и повисая на лыжных палках. Только Костя сегодня в форме - пол-пути он прошел спиной вперед, снимая нас на видео. Добравшись до перевала, мы привалились к рюкзакам и затихли. Костя пригласил нас на разведку желтой лужи. Все обсудили это чудо природы с заметным интересом, но с места не встали. Если гора не идет к Магомету, тем хуже для нее... Тогда Костя взял видеокамеру, спустился к луже и всесторонне ее обследовал, отснял и даже попробовал загадочное желтое вещество на вкус. "А ну ка,  попробуем. Та-а-ак. Горько. Забавно, забавно..." - говорил Костин голос за кадром, когда сидя дома, в уютном кресле, я наблюдал Костины вулканологические изыскания. Ни дать, ни взять - National Geografic. Далее последовал длинный и нудный подъем к лагерю, в течение которого я, как ни странно, "разходился" и под конец чувствовал себя почти так же бодро, как во время заброски. По дороге забрали
брошенный накануне Ленин рюкзак, по-братски разделив его содержимое. Во второй лагерь мы пришли в 3 часа дня. Итого - 5 часов со всеми привалами. Совсем не плохо. По приходе в лагерь, неутомимый Костя пошел разведать лагерь у скал, про который я вычитал у Секора. Этот лагерь находится метров на пятьдесят выше основного лагеря, под грядой невысоких скал, тянущихся вверх, вдоль левой кромки Польского ледника. Место это гораздо лучше нижнего в первую очередь потому, что отлично защищено от ветра. Кроме того, тут сухо. Боюсь, что с нашими примусами, которые мы вынуждены были жечь только на свежем воздухе по соображениям пожарной безопасности, да с нашей легкомысленной палаткой, класса "четыре времени года", нам пришлось бы спасаться из нижнего лагеря бегством, когда началась непогода. Короче говоря, как ни больно нам было смириться с необходимостью преодолеть эти внеплановые пол-сотни метров, перспектива улететь ночью с ледника с первым же попутным ветром была  гораздо болезненней. Место, которое мы выбрали, представляло собой небольшую площадку, окруженную с двух сторон скалами и разделенную надвое огромной трехметровой глыбой. На двух пятачках относительно ровной поверхности, по обе стороны от глыбы, мы с трудом втиснули две свои палатки. Последние метры почти добили нас. Леню свалил острый приступ горняшки и он валялся в палатке, подавая признаки жизни столь мизерные, что их можно было принять за признаки смерти. Постановка лагеря выглядела, как замедленная киносьемка. И лишь Костя, с энергией и упорством, которые казались нам просто вызывающими, крушил ледорубом скалы и рыл землю, укрепляя палатки.
Решив, что находиться рядом с ним небезопасно, и, вспомнив, что необходимо принести оставшуюся в нижнем лагере с позавчера заброску, я взял пустой рюкзак и побрел вниз. Там, внизу, я загрузил свой рюкзак в соответствии со своими (как вскоре обнаружилось - ложными) представлениями о неограниченных резервах человеческого организма. Моих резервов хватило на то, чтобы взвалить рюкзак на плечи и сделать первые пять шагов. Затем по краям поля зрения у меня появились мерцающие черные пятна, которые с каждым шагом становились все обширнее. С упорством, обьяснимым только помутнением рассудка, я продолжил ползти в сторону нашего лагеря. Меня обуял абсолютно идиотский приступ мачоизма и я дошел до палаток уже почти ничего не видя, но почему-то ужасно гордый собой.
Далее я пролежал в палатке часа три, пока черные пятна начали отступать. Почему-то мне казалось, что все это связанно с резким падением кровяного давления, поэтому на вопрос медика, чем мне можно помочь, я попросил шоколада и в считанные минуты избавил группу от его излишков. Очень даже не маленьких.
Ну, а если всерьез, то я извлек из этой истории вполне конкретный урок: на высоте 6000 не стройте из себя Рэмбо. Это может стоить вам вершины. Ваши резервы ограниченны здесь более, чем где бы то ни было.
Относитесь к ним бережно.
Вторым за заброской вызвался идти Комиссар. Спустя какое-то время, которое для меня, вслепую обжирающегося шоколадом, пролетело быстро, он появился у палатки. Рюкзак и Вовкино тело опустились на землю одновременно, в движении, которое принято называть "падать мешком". Теперь на группу из шести человек у нас было два бездыханных и один ослепленный.
К вечеру бездыханные задышали, а ослепленный окончательно прозрел. Прямо напротив наших палаток стояла палатка, в которой обитали два бельгийца из той группы, которая шла на гору параллельно нашей от самого Punte de Vacas. Из всей группы в, примерно, 10 человек до Л2 добрались лишь двое. Справедливости ради надо сказать, что в их группе были, кроме молодых мужиков, так же и дедушки в том возрасте, в котором многие представители цивилизации автомобиля и телевизора затрудняются подняться на второй этаж. Тех двоих, что стояли рядом с нами звали Крис и Марк. Крис - высокий, лысоватый парень, лет 30-ти. Здоровый такой, как лось. Марк - мужик, лет 45-50, хемингуэевского вида. Приятные ребята. Вечером они вышли на связь с БЛ, а поскольку для нашей группы эра радио еще не наступила, то мы попросили их спросить у своих, как там поживает наш Лева. Нам передали, что он там просто процветает, и мы перестали беспокоиться за его судьбу.
Вечером я лежал в палатке (в спальнике, в пуховке и вообще во всем, что у меня есть) и писал в свой блокнот заметки о нашей жизни, периодически отогревая во рту пальцы. Ветра нет, но холод просто собачий.
Кто-то пил воду и случайно плеснул мне на спальник, так она замерзла раньше, чем я успел ее стряхнуть.
В качестве развлечения, все смерили себе температуру. 36.6 не было ни у кого, но мне принадлежал сомнительный рекорд - 37.9. К тому же ноют все зубы с правой стороны  - обе челюсти. Списываю это на температуру, принимаю акамоль и диамокс, и постепенно засыпаю.

 28.01.2000
Наступило утро, но вылазить из палаток никто не торопится. Небо чистое, но ветренно и о-о-очень холодно. Палатки стоят в тени и мы ждем, когда же до них доползет солнце. Термометра у нас нет, но разве в градусах дело? Может было -20 или -25 под утро. Помноженные на ветер и гипоксию, они ощущались, как -40. Кто-то из ребят слышал, как в 3 часа ночи наши бельгийские друзья собрались на вершину. Они вышли вдвоем, но, спустя пару часов, Марк вернулся. Позже он рассказал нам, что повернул назад, когда почувствовал, что замерзают ноги. Было странно слышать это от мужика, обутого в пластиковые ботинки, одетого "по последнему слову" и пару лет назад сделавшего Мак Кинли. Мы чесали затылки, разглядывая свою обувку - в лучшем случае горные ботинки Gore-Tex. Пластиковые ботинки ("кофлаки") были только у Кости. Моя теория о том, что все большие горы были многократно пройдены задолго до появления самого слова пластик, на глазах теряла приверженцев в нашей группе. Впрочем, теория эта была рождена, понятное дело, не консерватизмом, а отсутствием денег (см. басню про лисицу и виноград). В 10 часов утра, когда долгожданные лучи солнца коснулись наших палаток, мы начали выползать на свет божий, заторможенные, как жуки после зимней спячки. Сегодня у нас разведка, и мы решили разделиться. Костя с ребятами идет разведать нижнюю часть ледника там, где начинается Direct Route, а я с Наташей должны разведать путь отступления - переход траверсом между нормальным маршрутом и нашим лагерем.
Мы собирались этим путем спуститься с вершины, и было важно понять, как выглядит место пересечения траверса с нормальным маршрутом, чтобы усталые (и, возможно, уже в сумерках) не проскочить его на спуске. В час дня мы спустились с Наташей на Польский ледник и стали пересекать его в направлении тропы, начало которой отчетливо различалось на его противоположном краю. Ледник весь зарос ледяными иглами по-колено (а временами и по-пояс) высотой, и идти через него - удовольствие ниже среднего.
 Наконец, изрядно захекавшись, мы выбрались на тропу, начало которой даже было отмечено вешкой.
Тут Наташа сказала, что у нее жутко мерзнут ноги и она идет обратно. Чуть поколебавшись, я пошел дальше один, стараясь не думать о том, что будет, если мой драгоценный организм выкинет фортель, подобный вчерашнему. С другой стороны - отличная тропа, солнышко светит, как же не идти. На леднике у меня тоже немного мерзли ноги, но в любом прошлом походе или восхождении они зачастую мерзли куда сильнее. Ну а на тропе и вовсе не холодно. Правда, идется ужасно тяжело - мотор не тянет. Каждые пять минут останавливаюсь отдышаться. В какой-то момент осознаю, что наверняка давно пересек "заветную" 6000-ную отметку и тихо радуюсь. Подхожу к небольшому леднику и пересекаю его, не надевая кошек.
Ледник пологий и весь покрыт какими-то мелкими ледовыми иглами, бульбами, наростами. Улететь невозможно. Через несколько десятков метров вновь выбираюсь на тропу. Пока ползу (назвать ходьбой это продвижения язык не поворачивается), небо потихоньку затягивается. Со стороны гребня спускается человек. Когда он поровнялся со мной, я узнаю Криса. Он останавливается, делится впечатлениями: "Yes! Yes! I did it. It's grate!" и бежит дальше вниз. Молодец! Здоровый, черт. Подхожу ко второму леднику, который, сперва полого, а затем все круче ведет к скалистому гребню. Это и есть Northwest Ridge, по которому проходит нормальный маршрут, цель моей вылазки. Перед выходом на ледник, сел передохнуть.
Прямо подо мной, далеко внизу - крохотная россыпь палаток у подножия ледника. Далее, как на ладони - седловина, а над ней, но заметно ниже меня - вершина Амегино. Достаю фотоаппарат, фотографирую пейзаж, а затем и сам себя (благо камера позволяет). Выхожу на ледник, не надевая кошки. Погода портится на глазах, я спешу, и надеюсь, что смогу пройти ледник без них. Пересек примерно две трети, но дальше ледник стал настолько крут и скользок, что без кошек идти не захотелось. Может далеко и не улечу, но голову разбить можно, учитывая общую усталость и заторможенность. До гребня осталось метров сто - сто пятьдесят по горизонтали и какое-то время я борюсь с искушением, но усталость и осторожность берут верх, и я начинаю спускаться. Над Northwest Ridge висит просто-таки угрожающий фуфель, да и жаль тратить остатки сил перед завтрашним восхождением. Весь переход занял почти три часа, вместо приличествующих этому участку двух. При таких темпах мне на Direct делать нечего, дай бог подняться через Каналету.
Когда я спустился в лагерь, все уже сидели с кружками чая и перекусывали. Редкий случай - я оказался в нужном месте, в нужное время. Еще не успел допить чай, как стало темно и пошел снег. Я забрался в палатку, лежу - из спальника только нос торчит, балдею. Что такое самое большое счастье на свете? Правильно! Когда тепло и не надо шевелиться. Но долго не шевелиться не удается. Снаружи метет так, что надувает нам в палатку снежную пыль. Каким-то образом снег проникает под тент и далее - в щели нашего окошка. У нас, видите ли, палатка с окошком на шести тысячах метров. Кое-как мы с Вовкой эти щели заделали, но снег к нам все равно по-немногу проникал.
К вечеру снега по-меньше стало, но ветрище - ужасный. Пришло время ужин готовить. Дежурство в такую погоду смерти подобно, поскольку весь процесс происходит снаружи. В палатки мы примуса не пускаем. Мы с Игорем - добровольцы. Он, в качестве одного из примусников, а я в качестве фраера, каким завхоз является по определению. Вода в жидкой фазе у нас была заготовлена загодя, еще днем, поэтому мы предвкушаем быстрое и победоносное дежурство. Самый "цимес" - разжигание примуса - на Игоре, что он своими деревянными от холода пальцами довольно быстро и проделал. Далее, мы стоим с ним, как два исполинских, нахохлившихся пингвина, спинами к ветру и ждем. Спустя не более чем вечность, вода начала закипать. И в этот момент, пока два пингвина щелкали клювом, налетел особо сильный порыв ветра и сдул нашу кастрюлю с примуса, несмотря на защитную стенку из камней, которой мы его окружили.
Делать нечего - топим снег, потеряв представление о времени и пространстве. Когда в кастрюле появились первые пузырьки, в примусе кончился бензин и, пока Игорь заправлял его, натопленная вода почти успела вернуться в свое исходное состояние. Бог любит троицу - на третий раз вода закипела, и мы приготовили свое долгожданное картофельное пюре. Под занавес, предвкушая принятие теплого и питательного не-важно-чего в свой организм, я облизал ложку, и язык мой мгновенно к ней примерз. Расслабились мы в своем Израиле, привыкли ложки облизывать. На закате снег уже не падал, но был сильный ветер и мы наблюдали космическое по своей грандиозности зрелище. Просвеченные последними лучами солнца, над всем Северо-западным гребнем висели исполинские снежные флаги, взметаясь вверх на десятки и сотни метров. Вид этих вибрирующих реактивных струй, срывающихся в небо с черной пилы скального гребня, сумел поразить даже мое, к тому моменту уже изрядно отмороженное воображение.
Перед сном собрались на "военный совет". Все изрядно напуганы перспективой обморожений. Да и физическое состояние "оставляет желать...". Наташа сказала, что решила на вершину не идти, ни по какому маршруту. Мы же решили, что в нашей обуви и в нашем теперешнем состоянии нам на леднике делать нечего. Останемся еще на один день для акклиматизации, да и непогоду переждать нужно, а послезавтра, если погода позволит, пойдем на вершину через траверс и нормальный маршрут. Нашему утешению служил тот факт, что за последние дни лишь одна связка прошла Польским ледником к вершине, и это при том, что Польский Маршрут - цель большинства экспедиций, базирующихся на Plaza Argentina.

  29.01.2000
Ночь была - хуже некуда. Все время дул ураганный ветер, палатку трепало. Хорошо, что у нас хватило ума
не остаться в нижнем лагере - там бы нас точно сдуло. Говоря "нас", я имею ввиду Вовку, Наташу и себя. У Кости, Игоря и Лени палатка была вполне адекватная.
Никак не мог заснуть - знобит, башка раскалывается, зубы болят. Решил принять таблетки. Решить-то было легко, а вот принять... Сперва попытался открыть свой термос - не тут то было. Крышка примерзла намертво. Я и крутил ее, и бил, только что зубами не грыз - ничего не помогло. Тогда я нащупал Наташину флягу. Пытаюсь открыть - та же история. Подумал немного (попробуйте, иногда это помогает), и стал тереть ладонями крышку своего термоса. Если папуасы так огонь зажигают, то уж крышку термоса я точно отогрею. И действительно, минут через десять, пошла родимая. Итого - 40 минут на то, чтобы выпить пару таблеток. Утром до 10.30 из палаток никто не вылазит. Солнце светит, но мы в тени скал стоим и меж ними ледяной ветер гуляет. Наконец, начинаем шевелиться. Готовим себе сладкую овсянку - не то завтрак, не то обед. Вдруг, после еды, Костя с Леней говорят, что они уходят вниз, в БЛ. Костя - потому, что плохо себя чувствует и хочет внизу прийти в себя, а Леня - потому, что расчитывает купить у уходящих с горы групп пластиковые ботинки. Идея с покупкой ботинок мне показалась абсолютно нереальной, а уход вниз, при вполне приличной в данный момент погоде, пустой тратой сил. У меня же самого, как я понял, развилось острое воспаление под зубной коронкой, зубы болели беспрерывно, чувствовал я себя все хуже и не мог расчитывать на то, что смогу сюда вернуться после спуска. Таким образом, их решение было для меня, как гром с ясного неба. Я попробовал их отговорить, но они, очевидно, хорошо обдумали свое решение и вскоре стали собирать свои вещи для спуска. Как оказалось впоследствии, они приняли верное решение, и их расчет оправдался во всех отношениях. У меня же, в любом случае, другого выхода не было, кроме как остаться и попытаться сделать вершину на следующий день. Комиссар и Игорь сперва тоже решили остаться. Оба сказали, что еще раз им сюда не подняться, но Игорь, после долгих колебаний, все же присоединился к уходящим вниз. Он решил, что в его ботинках он себе только ноги отморозит, а если внизу удасться купить кофлаки, то у него появится шанс вернуться наверх и сделать вершину.
Итак, ребята ушли вниз, а мы с Вовкой остались вдвоем. Нам оставили лучшую из двух палаток и лучший из примусов. Было немного тоскливо наблюдать удаляющуюся группу и ободряло лишь то, что приближался "момент истины" - еще один, быть может самый тяжелый день, и все. С вершиной или без, но наши мучения окончатся. Лучше бы, конечно - с вершиной.
Во второй половине дня, когда спускаться вниз было уже поздно, мы увидели, как долину за перевалом Амегино в считанные минуты затянуло черными тучами, и все это добро неумолимо двигалось на нас.
К Вовкиной чести, он первым бросился укреплять палатку, тогда, как я, повинуясь инстинкту фотографа, схватился за фотоаппарат. Вскоре произошла перемена погоды, которую весь мой и Вовкин горный опыт интерпретировал, как самую зловещую. Небо стало черным, воздух резко потеплел, и с неба повалили сплошным потоком тяжелые, влажные снежные хлопья. Похоже было, что пришел серьезный фронт, а, значит, непогода может продлиться много дней, и мы попали в ловушку. В этот момент мы очень пожалели, что не ушли вниз с ребятами.
Погода менялась на глазах. В течение последующих двух часов температура воздуха непрерывно падала, мягкие хлопья постепенно сменились уже привычной нам сухой и колючей снежной крошкой, а ветер дул с нарастающей силой. У нас не было никаких запасов воды, приближалась ночь и надо было что-то делать.
В 6 часов вечера мы вылезли из палатки, разожгли примус и стали топить снег. Прошел один час, второй,
мы все так же стояли на ледяном ветру, а вода все не закипала. Я сказал Вовке, что достаточно нагреть воду до комнатной температуры, но он зафиксировался на идее кипячения и ничто не могло сдвинуть его с этой точки. В 9 вечера, когда я уже дрожал от холода, несмотря на все килограммы пуха, в которые я был обернут, а Вовка вдобавок еще и почувствовал, что отмораживает ноги, мы погасили примус и забрали котелок с драгоценной, хотя и не кипяченной водой в палатку. Отлив половину воды в термос, мы сделали из остатка картофельный суп и набросали в него сухого мяса. Мы были полностью выжаты, и от холода у нас зуб на зуб не попадал. Выпив живительного пойла, мы забрались в спальники прямо во всей одежде, какая на нас была, и лежали, пытаясь согреться и прислушиваясь к завываниям ветра. Мы не думали о том, как подняться на вершину, мы размышляли о том, сможем ли мы завтра спуститься вниз.
Кажется, я выразился про предыдущую ночь, что хуже ее уже быть не может. Так вот - очень даже может!

30.01.2000
Ночью мы почти не спали. Почти до самого утра ветер трепал палатку. Все, что может болеть в голове человеческого существа, у меня болело. Задремал я только под утро, после двойной дозы оптальгина.
В пять утра я вдруг осознал, что ветер стих. Если снаружи хорошая погода, то это - последний срок выходить на вершину. Обсудив это с Вовкой, я выглянул наружу. Было сумрачно и, вроде бы, висел густой туман. Я сказал, что, по-моему, погода не бог весть, а поскольку мы в тот момент были чуть живы, то тут же перевернулись на другой бок и впали в забытье (я, по крайней мере). В следующий раз я очнулся в 7 утра и, когда я выглянул из палатки, то просто застонал от досады. Более злой насмешки над нами гора придумать не могла - синее, без единого облачка небо и полный штиль. Я лежал, глядел на все это великолепие и считал: встав в 7 часов, в лучшем случае мы выйдем в 8, и до заката у нас будет 12 ходовых часов. Бельгиец сделал этот маршрут за 10 часов и, по всем описаниям, это хороший темп.
Если случится чудо, и наше физическое состояние позволит нам нормально продвигаться, то у нас все еще есть шанс. Я видел на леднике группы, которые только сейчас вышли на маршрут. Очевидно, их, как и нас, задержал утренний туман. Я знал, что никогда не прощу себе, если не сделаю эту попытку. "Вовка. Погода - идеальная. Давай попробуем, это наш последний шанс."- сказал я Комиссару, который в этот момент выглядел точь в точь, как комиссар с известной картины Петрова-Водкина. "Не"- сказал Вовка, даже не шелохнувшись - "я не пойду".
"Тогда я пойду сам, если ты сможешь подождать меня и не уходить вниз".
Вовка согласился, и я начал лихорадочно собираться. Но тут, видимо, Вовке представилось, как я гордо взойду на вершину Аконкагуа, пока он бревном валяется на полу палатки, и это видение станет мучить его до скончания дней его. "Я тоже иду"- вдруг сказал он, вылез из спальника и присоединился к моим сборам.
Честно говоря, на душе у меня полегчало, поскольку в данный момент я доплатил бы любому, кто избавил бы меня от чести идти "соло", каким бы невзрачным не выглядел этот маршрут в техническом плане.
Вовка хотел идти тут же, не тратя времени на еду и питье, но тут уже я уперся. Мы не пили с вечера, и, чем выйти на маршрут, так и не попив и не взяв воду с собой, лучше просто тюкнуть себя ледорубом по голове и не мучаться. Мы набросали в котел грязного снега и за полчаса вскипятили его. Напились чая, а остальное взяли с собой в термосе. В 8.05 мы вышли. Идется ужасно тяжело - тело ватное, а ноги свинцовые. Когда дошли до середины ледника, Вовка сказал, что у него мерзнут ноги и он возвращается.
Я забрал у него термос и пошел дальше. Поставил себе контрольный срок на прохождение траверса до пересечения с Нормальным маршрутом. Если удасться пройти его за 2-2.5 часа, то есть смысл продолжать дальше. Я пересек ледник и вышел на тропу, но легче не стало. Ноги просто не идут. Делаю десять шагов, и повисаю на лыжных палках. Каждое движение дается через силу. Последняя из групп уже скрылась за Северо-западным гребнем, и я совсем уже отчаялся. Сел, чтобы отдохнуть и пойти назад. Пока я сидел в полной прострации, меня догнал какой-то отставший от стаи американец. Поровнявшись со мной, он повис на палках и что-то прохрипел - очевидно, приветствие. Глаза у него были стеклянные, лицо деревянное, а цвет кожи - оловянный. Рот у него был в какой-то желтой пене. Хорошо же я иду, подумал я, если меня догнал даже этот зомби. Надо идти, решил я, авось расхожусь. И я продолжил ползти вверх по тропе, но сил у меня не прибавлялось, и второе дыхание все не приходило. Прошло больше двух часов с момента выхода из лагеря, а я прошел только половину контрольного участка. Шансов у меня уже не было, но оказалось, что повернуться спиной к вершине, о которой мечтал полтора года не так-то просто. Несколько раз я останавливался, чтобы пойти назад, но чуть отдышавшись, продолжал идти вверх. Ни о чем особенном я не думал, просто было почти физически тяжело поставить крест на том, чему было отдано столько времени и сил. Но, делать нечего, нужно возвращаться. Я сел на землю, пожевал сухофруктов, сделал прощальный снимок "самого-себя-на-фоне" и побрел вниз. Солнце стояло уже высоко, и на Польском леднике, впервые за все время, мне пришлось надеть лыжные очки поверх своих обычных. Уже с трудом соображая, я добрел до палатки и ввалился в Вовкино логово. Примерно час я отходил от своих героических усилий, а затем, примерно в час дня мы собрали свои рюкзаки и начали спускаться к Л1. Рюкзаки вышли тяжеленные, так как мы забрали с собой все свои вещи и снаряжение, оставив ребятам только палатку и необходимые им вещи. Спускались мы очень медленно, поскольку были абсолютно обессилены.
И тут, на полпути между Л2 и Л1 у нас состоялась довольно неожиданная встреча. Навстречу нам поднималась небольшая группа и, поровнявшись с ними, Володька узнал в них израильтян. Точнее, израильтян было двое - кинооператор и руководитель. Вероятность такой встречи не намного выше, чем вероятность войти в хату в глухой сибирской деревне и увидеть в ней Билла Гейтса. Их руководитель протянул мне руку и представился:"Дорон из Гиватаим". И тут до меня дошло! "Ты - Дорон Арэль?"- спросил я, и он утвердительно кивнул головой. Дорон Арэль - израильский "альпинист номер один". Единственный израильтянин, поднявшийся на Эверест. Сейчас он был занят тем, что завершал свои Семь Вершин, и Аконкагуа была его последней, седьмой вершиной. Увидев направленную на нас видеокамеру, и сообразив, что, чего доброго, нас собираются вносить в небогатую событиями летопись израильского альпинизма, я, со сдержанным достоинством, описал наши с Вовкой злоключения. Дорон, в свою очередь рассказал нам, что друг наш Лева в целости и сохранности ждет нас в Базовом Лагере, что он подружился с его, Дорона, группой и, вообще, пока мы сидели на горе, сделался там, внизу, известной личностью. Почти что - местной достопримечательностью. Затем, Дорон со своей группой продолжил вверх, а мы с Комиссаром - вниз, вниз, вниз... Когда мы прошли мимо Л1 и спустились по той самой треклятой сыпухе, мы увидели три знакомые фигуры, бодро шагающие нам навстречу. Это были Костя, Игорь и Леня, обутые в те самые вожделенные "кофлаки". Они были бодры и полны оптимизма. Мы пересказали им свою невеселую историю, затем я рассказал Косте все, что знал о маршруте между Л2 и вершиной, и дал ему описание. Пожелав им успеха, мы пошли дальше. Когда мы спустились в БЛ к своей палатке, то были настолько измотаны и подавлены неудачей, что даже встреча с Левой и Наташей, прошла как-то мимо моего сознания. Левка хотел уйти из БЛ вниз уже завтра, но я сказал, что, если он не хочет нести мой труп вторые полпути до Пунта де Вакас, то он должен дать мне день отдыха.
Сожрав свою обычную (то есть - двойную) дозу болеутоляющего, я завалился спать.

31.01.2000
Утром, пока я боролся с депрессией, копошась в своих вещах, и даже, кажется, почитывая какую-то книжонку, Наташа и Комиссар развили бурную деятельность. Наташа, отдохнув за пару дней в БЛ, опомнилась и засобиралась на гору. Вовка, сперва не проявил энтузиазма, но постепенно Наташина энергия заразила и его. Идея их заключалась в том, чтобы купить Вовке пластиковые ботинки и вернуться наверх, на гору. Сама Наташа могла одолжить ботинки у одного из наших ребят, когда они будут спускаться. Все утро Вовка провел в челночных рейсах между палатками бельгийцев и нашими палатками.
Наконец он "ударил по рукам" с каким-то бельгийским бигфутом, и вернулся к нам торжествующе размахивая парой потертых "пластиков". От этих их сборов на душе у меня стало совсем тоскливо. Я чувствовал себя уткой с перебитым крылом, от которой улетает ее стая. Левка уже давно свыкся со своим положением и нетерпеливо бил копытом, в предвкушении возврата в цивилизацию. Я же только что вышел "из горячки боя" и никак не мог поверить, что он так бездарно для меня закончился. В 2 часа дня две последние здоровые утки нашей стаи, взяли курс на Л1. Мы пожелали им удачи.
Спустя какое-то время, я вспомнил, что хотел взять у Наташи антибиотик, но было поздно - аптечка улетела на гору. Обезболивающее у меня тоже закончилось, и пришлось навестить Хавьера. Антибиотик он мне не дал, сказав, что у него его мало, и он держит его на экстренный случай. Зато я разжился у него целой коллекцией разнообразных анальгетиков. Вечером Хавьер и несколько его друзей - постоянных обитателей
Базового Лагеря, пришли прощаться с Левой. Они принесли с собой большой плакат, на котором было что-то написано по-испански. Я их сфотографировал вместе с Левой на фоне этого плаката, они пожали Леве руку, попрощались и ушли. Последнее, что мы сделали в этот вечер - отдраили посуду, которую группа Дорона оставила Леве, и, вместе с благодарственной запиской, отнесли к ним в палатку.

1.02.2000
Мы встали с Левкой в 7 утра, перекусили, и 8 вышли из Базового Лагеря. Было очень прохладно и ветрено.
Я долго шел, не оборачиваясь назад, в тоске и обиде на весь белый свет и на Гору. Но, когда мы подошли к спуску из висячей долины, я не выдержал и оглянулся. Гора стояла величественная и равно безразличная к нашим победам и поражениям, амбициям и обидам. Ее прекрасная холодная каменная громада была вплавлена в синеву такой непереносимой глубины, обрамлена перьями облаков такого стремительного разлета, что даже и истинная человеческая трагедия показалась бы мелкой и незначительной в сравнении с этим торжеством вечного. Несмотря на очевидную высокопарность сказанного, это было именно то, что я тогда почувствовал. Небо над нашими головами казалось мне не уютной воздушной оболочкой, а гигантской дырой во вселенную, и неостановимый бег белых, волокнистых перьев в нем был грандиозен, как разлет галактик.
Я успокоился, и буддистский дух смирения и созерцания вытеснил из моей груди (головы? живота?) западного беса самоутверждения и обладания.
Это было очень по-хемингуэевски - двое немолодых (?), потертых жизнью мужчин, брели по бескрайней и  безлюдной равнине, а за их спиной, медленно уходя в даль и погружаясь в прошлое, белела непокоренная ими Гора...
Это так и было, но кроме этого - очень хотелось кушать и здорово болели ноги. Это вообще характерно
для немолодых, потертых жизнью мужчин, делающих 35 километровый переход под рюкзаками, после двух недель, проведенных на горе и в походе. Мы ушли из БЛ без палатки и без горелки, поскольку маленькая палатка и все примуса остались у ребят на горе. Зато, мы решили сделать двойной переход и дойти за один день до Пампа де Ленас. Левка спешил в Большой Мир, а я бы и лучший из миров променял бы тогда на один визит к зубному врачу.
В 12 часов мы вышли к Каса де Педра. Тут нам предстояло решить, идти ли нам дальше по правому берегу
Рио де лас Вакас до самого Пампа де Ленас, или пойти по основной тропе. Первый вариант обещал нашим ногам много нескучных часов по пересеченной местности, но избавлял нас от необходимости переправляться через реку возле Пампа де Ленас. На мулов расчитывать в этот раз мы не могли, поскольку ни с кем ни о чем не договаривались и находились полностью в "автономном плавании". Головы наши голосовали за первый вариант, но ноги молили о втором. Решив, что "не может же быть, чтобы никак не было -  как нибудь да будет" мы пересекли многочисленные ручьи, затоплявшие равнину у Каса де Педра, и вышли на левый берег Рио де лас Вакас, на "магистральную"тропу. Пообедав и отдохнув, мы двинулись дальше.
Местность была нам знакома, но погода разительно переменилась за прошедшие две недели. Стало прохладно и ветренно. В районе трех - четырех часов дня небо окончательно затянуло и в верховьях долины повисла огромная черная туча, которая неторопясь догоняла нас. Было похоже, что приближается гроза, и я подумал, что это мероприятие специально приурочено к нашей ночевке без палатки. В семь часов вечера мы подошли к Пампа де Ленас. На противоположной стороне реки мы видели хижину рейнджеров, где-то там, за ней, кипела вечерняя лагерная жизнь и паслись, после дневных трудов, усталые мулы, и никому не было дела до двух бородатых оборванцев с прилипшими к позвоночнику животами, которые одиноко слонялись вдоль берега в поисках переправы. Все было безрезультатно, и везде течение было таким бурным, что нечего было и думать переправляться вброд. Наконец, когда мы почти поровнялись с хижиной, что стояла на той стороне реки, мы увидели веревку, протянутую через реку и закрепленную на двух больших валунах. Я отдал Леве, на всякий случай, все свое фотохозяйство, разделся и полез в воду, придерживаясь за веревку. В других обстоятельствах, вечернее купание в холодной горной реке наверняка вызвало бы у меня бурю эмоций, но при той степени усталости, которой я достиг, мне все было абсолютно безразлично. Я погрузился по-пояс в ледяную воду, даже не поморщившись. Победа духа над телом была достигнута путем умерщвления последнего. Пожалуй, купание меня только взбодрило. Лева отфотографировал всю эту операцию и, тщательно упаковав свою и мою фотокамеры, последовал моему примеру. Я, на всякий случай (ну, к примеру, - оборвется веревка) стал ниже по течению, готовый вылавливать Левино тело. Когда Лева выбрался на берег, я забрал у него фотоаппарат и сказал, что если он хочет, то он может повторить переправу, а я его сфотографирую. Лева поспешно отказался. Мы переоделись и, уже в сумерках, расположились на ночлег возле двух огромных глыб, защищавших от ветра.
Отметившись у рейджеров, мы легли спать.

2.02.2000
Ночь прошла спокойно, дождь так и не полил, несмотря на все угрозы, и встав в 6.30 утра, в 7 мы вышли в путь. Последний переход дался нам тяжело. Мы оба здорово упахались накануне, а Лева, к тому же, сильно натер себе ноги и теперь шел очень медленно. Поджидая его на привалах, я развлекался тем, что фотографировал красивых, небольших агам, которые группками и по-одиночке, вылезали погреться на утреннем солнышке.  В час дня, когда  "утреннее солнышко" уже давно превратилось в "безжалостное светило", мы вышли наконец к Пунта де Вакас. Круг замкнулся, страница перевернута, мы вернулись.
В устье долины дежурил джип фирмы Grajales, и он любезно ( и бесплатно!) согласился подбросить нас в Los Penitentes где у нас остались кое-какие вещи и откуда уходил автобус на Мендозу. Мы забрались в машину, и там нас радостно встретил огромный лохматый пес. Я имел неосторожность погладить его, и с этого момента всю дорогу я вынужден был держать его на руках. Животное не дополучило положенную ему порцию тепла и ласки, живя в окружении суровых аргентинских гаучо. Сидя в обнимку с блохастым псом, в трясущемся лендровере, увозящем меня все дальше от Горы, которая превратилась для меня за эти недели в центр мира, я думал о том, что ничего так не смягчает сердце человека, как крушение его собственных амбиций. И я перестал спихивать собаку со своих колен...
В Los Penitentes мы первым делом осуществили свою мечту номер один - позвонили домой.
Затем мы выяснили, что единственный (не считая утреннего) автобус на Мендозу будет только в 5 вечера, и, таким образом, у нас есть куча времени. После этого мы навестили Эвера Паласио и забрали у него свои вещи, заодно познакомившись с его симпатичной семьей.
Остаток времени мы провели в кафе за чашкой чая, отогреваясь после двух дней "сухомятки", запиваемой водой из ручьев.
В пять часов, точно, как было обещано, пришел автобус и увез нас в Мендозу, веселый летний город с ресторанами и гостиницами, горячей водой и электричеством, мягкими постелями и, еще более мягким, свежим хлебом.
Я мог бы еще долго рассказывать о том, как мы гуляли по Мендозе, ожидая ребят, и о том, как мы их встретили. О том, как мы разъехались затем в разные стороны: ребята - в Барилоче, Лева - в Буэнос-Айрес и, затем,  домой, а я туда, куда давно хотел попасть - на водопады Игуасу. О том, как по-дороге меня ограбили в Буэнос-Айресе и, как я все-таки побывал на Игуасу. Но все это уже не относится к Аконкагуа, если не считать того, что гора эта и то, что происходило с нами на ней, отбрасывало свою тень на все последующие наши мысли, поступки и решения.

Послесловие.
31.01, рано утром, Костя, Игорь и Леня вышли из Второго Лагеря в условиях, которые можно считать граничными для восхождения - сильный холод и ветер. Вскоре Леня, который четыре года назад получил в Альпах тяжелые обморожения рук, повернул назад из-за того, что почувствовал, что не может согреть руки. Костя и Игорь продолжили идти вверх. В час дня, усталые, замерзшие, но счастливые они стояли на вершине Аконкагуа. На крыше двух Америк. Несмотря на личную неудачу остальных участников, их восхождение придало смысл и завершенность всей экспедиции вцелом.
На следующий день Наташа с Володей начали подъем из Л1 в Л2, но на седловине были встречены таким ураганным ветром, что были вынуждены повернуть назад. После этого они спустились в Базовый Лагерь. Затем, отправив мулами основную часть снаряжения, за два дня ребята прошли до Пунта де Вакас и уехали в Мендозу.

Материал подготовил - Ян Рыбак
Редактор "Weekly"   -     Вадим Учитель

Ваш отзыв:

© 1999-2001 Smirnov Outing Club
Пишите нам: info@poxod.com